Мы из Бреста. Ликвидация - Вячеслав Сизов

Кто бы что бы ни говорил, но бывают на войне чудеса. Таким чудом для нас стал запыхавшийся связной с приказом отходить. Был бы приказ, а солдат, да еще в такой ситуации, не только выполнит, но и перевыполнит задание. Бросились назад, во двор. Рядом со мной оказался боец Абрамян. Мы с ним в одном бараке сидели, когда в плену были. Вместе побежали по дворам, от одного дома к другому. Наших почти никого и не видели. Так, мелькнет где-то в проулке чья-то личность в шинели, и снова не видно никого. Вдруг перед нами – стена. Забор под два метра, оструганные и плотно пригнанные одна к другой доски. Загляденье, а не забор. Капитально отгородился хозяин от соседей! Не сговариваясь с Абрамяном, побежали к калитке, чтобы обойти забор по улице. Открыли калитку… и налетели на проходивший немецкий танк. Откуда взялись прыть и силы?! Перелетели мы тот забор как на крыльях! До сих пор понять не могу: в валенках, шинели, с вещмешком и автоматом перемахнули через забор даже без касания. Ощущение – словно меня кто-то поднял, перенес и поставил. Наконец выбежали из села. Немецкие танки шли по дороге, а мы с Абрамяном, петляя, словно зайцы, бежали по снежному ковру к лесу. Он, этот ковер, словно живот гигантского существа, вибрировал под ногами. Немец поливал нас огнем из танкового пулемета. Пули вгрызались в землю то справа, то слева. Словно немецкий пулеметчик игрался с нами или просто не хотел убивать. Может, там и не немец сидел, а как тот «танкист». А бежать нам надо было далековато, ведь тысячу раз убить мог. У меня в голове только одна мысль: «Только бы не в ногу, только бы не в ногу. Лучше в голову, лучше в голову…» Вдруг я услышал крик Абрамяна. Скосив глаз, не останавливаясь, увидел кровь на его левой руке. Вражеская пуля срезала наискосок пальцы – от мизинца до указательного. На бегу прокричал ему: «Херня! В лесу перевяжу. Беги давай, не останавливайся, а то в плен опять попадем!»

Нас никто не преследовал. В перелеске остановились у поваленного дерева передохнуть, я сделал перевязку Серго. Побежали дальше, оружия не бросили, как ни тяжело было, но несли с собой. Иногда останавливались, чтобы не только сделать спокойно один-два вдоха-выдоха, но и послушать грохот движущихся немецких танков. Определить, сбоку они или сзади. Так бежали всю ночь, до рассвета. Примерно около 20 километров. Пару раз какие-то речки и ручьи по льду пересекали. С рассветом не могли смотреть друг на друга – наши лица были цвета немного потемневшего порошка хинина. Вышли мы к селу Докшицы. Там от нашего батальона собралось всего человек двадцать из пяти сотен. Почти все вышли из окружения с оружием. Из нас взвод сформировали и дали отдышаться.

Утром до нашего слуха стал доходить рев подходивших из тыла наших танков. К нам подошло подкрепление, и мы вновь пошли в наступление. Смогли не только остановить, но и отбросить немцев назад. Вернулись мы с Серго на станцию Крулевщины, где похоронили всех своих погибших в одной большой братской могиле…

* * *

(РИ) В директиве от 12 февраля 1942 года немецкое ОКХ беспокоило то обстоятельство, что советские 3-я и 4-я ударные и 22-я армии выходили далеко во фланг и тыл немецким 9-й полевой и 3-й танковой армиям. Войска Красной Армии в перспективе могли перерезать транспортное сообщение через Смоленск и окончательно лишить ГА «Центр» взаимодействия с правым флангом ГА «Север». Этого немецкое командование допустить не могло. В качестве контрмеры в директиве от 12 февраля 1942 года оно предусматривало собственный удар по тыловым коммуникациям советских армий.

(РИ) 15 февраля 1942 года Гальдер в своем дневнике писал: «Потери с 22.6.1941 года по 10.2.1942 года: ранено – 21 130 офицеров и 681 236 унтер-офицеров и рядовых; убито – 7872 офицера и 191 276 унтер-офицеров и рядовых; пропало без вести – 729 офицеров и 43 730 унтер-офицеров и рядовых. В общем потеряно 29 431 офицер и 916 242 унтер-офицера и рядового. Общие потери сухопутной армии (без больных) составили 945 973 человека, то есть 29,56 % всех сухопутных войск на Восточном фронте (3,2 млн человек).

…Отмечено прибытие свежих сил противника, которые будут подходить и в дальнейшем. …На всех участках фронта наши войска успешно отбивают атаки противника. В отдельных местах ведутся бои по ликвидации прорывов, образовавшихся в ходе наступления противника. Наши потери увеличиваются».

* * *

Прижавшись к хорошо протопленной печи спиной и согревая руки о горячую кружку чая, капитан Акимов пытался согреться, но все никак не получалось это сделать. И это при том, что одет он был в меховую душегрейку, под гимнастеркой был вязаный свитер, а на ногах валенки и теплые шерстяные носки. Холодно, около 35 градусов мороза на дворе. Не зря местные называют февраль «лютень». Скорее бы весна, а то морозы надоели, никак не дают согреться. Да и рана от холода болит. Вроде заросло, а все равно за душу тянет, не дает спокойно жить. Сегодня с самого утра пришлось мотаться по подразделениям, держащим оборону на всем протяжении линии соприкосновения с врагом: Крево – Куцевичи – Стымони – Кушляны – Солы. Надо было бы еще успеть взглянуть на состояние дел у подразделений на линии Волейковичи – Жодишки – Вишнево – Ольсевичи – Схватки – Докшицы. Придется с завтрашнего утра туда отправляться. Хоть часть успеть осмотреть и с людьми пообщаться. Доклады с мест, конечно, неплохо, но надо самому все руками попробовать. Штаб участка в Молодечно с текущими делами и сам справится, а в подразделениях нужно обязательно самому побывать. Помочь где словом, где за бардак отвесить командирам «волшебный пендель». Везде нужен глаз да глаз. Хорошо хоть топливо для автомашин и танков есть. С Большой земли на самолетах перебросили, а то бы нигде не успел.

Линия фронта, выделенная бригаде, слишком большая, под сотню верст. Правда, большая часть ее прикрыта лесами, реками и болотами, но все равно оборону строить надо. Ее бы, по идее, вместо одной стрелковой бригады надо держать парой армий, да где их взять. Потому и приходится выкручиваться, строить оборону по очаговому принципу в один эшелон, маневрируя резервами. С ними тоже не все как надо. Давно уж нет ни подкреплений, ни резервов. Лагерный «фильтр», раньше дававший людей в подразделения, закончился, как, впрочем, и призывники с «зятьками». А люди для подразделений нужны! Потери большие, да и, что скрывать, дезертиров и перебежчиков хватает. Пришлось вопрос с созданием резервов решать за свой счет. С наиболее «тихих» мест сняли часть людей и техники, тыловиков перетрясли. Таким образом удалось собрать пару рот «штрафников-гренадеров» и танковый взвод. Спасибо Вовке, в свое время надоумил со «штрафниками-гренадерами». На всех ведь оружия не хватало, вот и шли парни в атаку парами, один с винтовкой, другой с парой гранат. Кто в бою выживал, тому и доставалось оружие погибшего. Вот и взяли из рот «гренадеров», благо гранатами Москва снабдила, да и минами тоже.

Командиры батальонов все молодые, неопытные, многие из бывших пленных. Особый спрос со своих «батальонных». Они сейчас многие командные должности в бригаде занимают. Прошли обучение, обкатались в боях на должностях взводных и ротных, теперь дальше должны расти. Вон Сафонов из ротного сразу на бригаду бронепоездов попал. Десятью поездами неплохо командует. Его бригада сразу три боевых участка прикрывает. Или вон Маслов тоже неплохо подрос, батальоном командует. Пусть и штрафным, но под две тысячи человек «вшивой команды» у него в подчинении есть, и участок фронта ответственный держит. Вчера только там был, неплохо парень стоит. Все атаки полицаев и всяких «европейцев» выдержал, да еще потом контратакой их на несколько километров в сторону Вильно отбросил.