Мятеж нефтяных генералов - Сергей Зверев

Дегтярев давно уже работал с Потаповым. Вместе они не раз попадали в тяжелые и опасные не только для бизнеса, но и для жизни ситуации. Но такого жесткого и серьезного противостояния, как сейчас, Иван не помнил.

Сегодня в баре, когда они узнали об аресте Гаврилы, даже показалось, что война проиграна и самое лучшее – отказаться от сопротивления, подписав мировую с противником.

Но Сергей решил иначе, а это значит, он считает, что шансы на победу еще не потеряны. С такими мыслями Иван и остановил такси у входа в здание швейной фабрики.

Он расплатился с шофером и, выйдя из такси, поднялся по ступенькам крыльца к дверям проходной. В застекленной кабинке рядом с вертушкой сидел охранник фабрики, одетый в пятнистую камуфляжную форму. Иван раскрыл перед ним удостоверение личности и представился:

– Моя фамилия Дегтярев. Я к Ганошникову, он должен меня ждать.

Охранник глянул на удостоверение, посмотрел в список и сказал:

– Да, директор ждет вас. Третий этаж, триста пятая комната.

Иван, миновав вертушку, пешком поднялся на третий этаж и подошел к двери с номером 305. На ней висела табличка с надписью «Директор».

Открыв дверь и переступив порог, Иван оказался в небольшой приемной, где за столом рядом с диваном сидела молоденькая секретарша.

– Я к Ганошникову, моя фамилия Дегтярев, – представился ей Иван.

Секретарша взяла трубку и набрала пару цифр.

– К вам пришел Дегтярев, – после чего, выслушав ответные слова, положила трубку.

Через несколько минут щелкнул замок и дверь кабинета открылась. На пороге стояла полуголая девица, одетая лишь в нижнее белье. Она, бросив томный взгляд на единственного мужчину, находящегося в приемной, произнесла игривым тоном:

– Проходите, пожалуйста.

Несколько удивленный, Дегтярев перешагнул порог кабинета директора швейной фабрики.

* * *

В момент, когда Дегтярев находился в приемной директора, Шатен и Азиат вышли из своей машины и направились к проходной.

– Интересно бы знать, кем работает здесь этот Ганошников, – проговорил Шатен.

– Ничего, отыщем, – ответил Азиат. – Главное, мы знаем, что он сейчас здесь.

– Да никуда он не денется, – подтвердил Шатен, – но надо поторапливаться. Этот Дегтярев уже наверняка его нашел.

Они подошли к стеклянной кабинке, где сидел охранник.

– Нам нужен Ганошников, – сказал Азиат.

Охранник, оторвавшись от газеты, которую читал, посмотрел на двух людей, одетых в кожаные куртки.

– А вы по какому вопросу?

– Это мы с вами обсуждать не намерены, – проговорил Шатен.

– Да, – подтвердил Азиат, – у нас конфиденциальная беседа.

– А пропуск?.. – спросил охранник. – Пропуск на фабрику у вас есть?

Шатен и Азиат переглянулись, после чего Азиат вынул из кармана красную книжечку:

– Мы из Генеральной прокуратуры.

Охранник ошарашенно посмотрел на нежданных гостей, потом на удостоверение, которое Азиат приложил к стеклу, и все-таки продолжал сомневаться:

– Шеф мне о вас ничего не говорил. А это значит, что он вас не ждет.

– А нам не надо, чтобы нас ждали, – усмехнулся Шатен. – Это наша работа, милейший, приходить тогда, когда нас не ждут.

– Иначе бы нам никого не удалось взять за задницу, – подтвердил Азиат. – Все наши подопечные смогли бы заранее подготовиться к встрече.

Угроза, прозвучавшая в словах Азиата, заставила охранника нахмуриться:

– Минуточку, я все же доложу о вас директору фабрики, насчет вас он меня не информировал.

Пока охранник набирал номер на диске телефона, Шатен и Азиат переглянулись. Они поняли, что Ганошников и есть директор фабрики.

– Слушай, ты, дядя, открывай свою вертушку, пока мы не арестовали тебя за препятствие в работе следственных органов, – с угрозой в голосе проговорил Шатен.

– Ты что, давно в тюряге не сидел?! – добавил Азиат. – Мы тебе мигом тридцать суток устроим.

Охранник, испуганно глядя на посетителей, нажал на кнопку и разблокировал вертушку. Киллеры миновали ее и уже оказались в коридоре, когда Азиат крикнул:

– На каком этаже кабинет директора?

– На третьем, – проговорил охранник, – триста пятая комната.

* * *

Едва Дегтярев переступил порог кабинета, впустившая его девица закрыла дверь.

– Ива-ан! – донесся до него радостный выкрик Ганошникова. – Это ты! Надо же, какие гости – и без охраны.

Дегтярев с удивлением вытаращился на Ганошникова, который возлежал на диване голый по пояс, в обнимку с двумя полностью обнаженными девицами.

Они прижимались к Вадиму, лаская его тело набухшими сосками своих пышных грудей. И улыбались, игриво глядя на вошедшего Дегтярева.

– Да уж, – протянул Иван, – вот они, тяжелые трудовые будни директора.

– Тебе что-то не нравится, Иван? – спросил, морщась, Ганошников.

– Да нет, все отлично. Я только не соображу, зачем тебе три бабы.

– Ты ничего не понимаешь, – ответил Ганошников. – Чем больше народу, тем веселее. К тому же, боюсь, ты никогда не читал Камасутру. Там много всяких затейливых комбинаций описано.

– Да, не приходилось, – согласно кивнул головой Иван. – Я, знаешь ли, люблю больше практику.

– Так присоединяйся, – радостно воскликнул Ганошников и подмигнул девице, стоящей сзади Ивана, той, которая открыла ему дверь.

Девушка подошла к Дегтяреву и обняла его, положив руки на плечи.

– А это что, твои новые швеи-мотористки? – спросил Иван, скосив взгляд на девицу, прильнувшую к нему.

– Нет, – блаженно улыбнувшись, протянул Ганошников, прижимая девиц. – Эти девочки из сферы досуга и презентации.

– Похоже на то, – проговорил Иван, – что наши бабки, которые тебе дали в виде кредита, в значительной своей части пошли не в сферу производства, а именно в эту самую сферу досуга.

– Брось, Иван, не занудствуй, – ответил Ганошников. – Просто у меня сегодня праздник. Я договорился о крупном заказе для моей фабрики. Городское ГАИ заказало мне аж тысячу комбинезонов для сотрудников. И если все будет нормально, то это далеко не последний заказ от ментов.

Дегтярев вспомнил, что на днях Потапов через Горчакова пытался пролоббировать интересы своего должника и подвинтить тому не слишком сложный в техническом исполнении, но достаточно большой заказ на пошивку униформы для городской милиции.

– Знал бы Сергей, – вслух проговорил Иван, – когда пробивал тебе заказ, на какую широкую ногу ты отмечаешь это событие. Как много оно для тебя значит. Он бы, наверное, тоже порадовался.