Совок 10 - Вадим Агарев

товарищ генерал, если я у них состою на связи⁈ — я, проявляя униженное от испуга подобострастие, суетливо заглядывал в генеральские глаза, — Ну ведь, ей богу, оперативные контакты с агентурой так не проводят! Даже в сельских райотделах милиции так грязно не работают! Вы же сами оперили, товарищ генерал, и знаете, что будь я их агентом, то так коряво палить меня они бы не стали!

Сука! Похоже, что инициативный юноша меня опять опередил и выскочил поперёд батьки. И я снова засветил квалификацию, и допуски, которых у меня не могло быть по определению. Это я понял по быстрому и чрезвычайно пристальному взгляду Данкова, которым он на долю секунды ожег меня. Но тут же, этот свой молниеносный и, до крайности удивлённый взгляд он спрятал за имитацию начальственного неудовольствия.

Но хуже всего было то, что моего прокола он не постарался застолбить. Заметить-то заметил, но не зафиксировал! И развивать его отработку по горячим не стал. И это может означать только одно-единственное. То, что с этого момента он начал воспринимать меня всерьёз. А это плохо. Очень плохо! Теперь это, безусловно, и совершенно точно означает, что все мои предыдущие кривляния пошли коту под хвост!

— Ну-ну! Чего ты так распереживался⁈ Да хрен с ними, с этими соседями! Сергей, Ты успокойся! — сердитый хищник вдруг снова и неожиданно превратился в доброго дядюшку, — Верю я тебе! Верю, что нет у тебя рабочего псевдонима в гэбэ! — генеральский взор потеплел до максимальной отметки, — Но ты мне поясни, пожалуйста, когда ты на Никитина из горУВД вышел? Поясни мне, когда ты обоснованно понял, что он с жуликами на ЛВЗ связан? И на чем эти твои понимания строились?

Этого захода я не понял и по этой причине свои рассуждения вслух, начал издалека. Обходя и опуская в тину, все свои неоднозначные поступки и даже предпосылки к ним.

— Теперь скажи, ты обо всём этом кому докладывал? И еще, когда ты это докладывал? — Данков цепко отслеживал не только сами мои ответы, но также и органолептику.

Всю запрошенную информацию мне пришлось выдавать дозировано. Ссылаясь на то, что все даты и прочие затребованные генералом уточнения, присутствуют в материалах уголовного дела. В котором я добросовестно их фиксировал. И которое, в соответствии с действующим законодательством, я передал в прокуратуру.

— Про причастность к преступлению майора Никитина, товарищ генерал, я узнал от фигурантов дела! — тщательно дозируя свои эмоции и стараясь не переигрывать, добавил я, — Узнал и сразу же оформил эту информацию, согласно должностной инструкции и процессуальных норм! После чего незамедлительно доложил об этом начальнику Октябрьского РОВД подполковнику Дергачеву!

Генералу Данкову, как я полагаю, надоело изучать мою физиономию и он откинулся на спинку своего кресла.

— Вот, что! Ты, лейтенант, выйди в приёмную и там пока посиди! — после недолгих раздумий распорядился он, — И скажи подполковнику Дергачеву, чтобы он через десять минут ко мне зашел!

Глава 10

Покинув генеральский кабинет, я добросовестно передал распоряжение Данкова подполковнику. Василий Петрович, игнорируя ряд мягких стульев, стоявших вдоль стены приёмной, был на ногах. Выслушивая повеление генерала, он смотрел на меня волком. Нехорошо смотрел, исподлобья. Суровая насупленность с его лица ушла только после того, как он понял, что его без аудиенции в высочайшем кабинете тоже не оставят. Похоже, что он счел себя оскорблённым ролью сопровождающего подчинённого ему лейтенанта до генеральского порога.

Если бы не девица, облаченная в общевойсковое зелёное обмундирование, я бы, исходя из солидарности с шефом, тоже остался стоять рядом с ним.

Но её насмешливый взгляд вновь заставил юношу, сидящего в моей голове, проявить свой комсомольский норов. Усевшись на расположенный рядом с ней стул, я не удержался и по-товарищески подмигнул ей.

Младшая лейтенантка ответной приветливости мне не выразила. Она высокомерно фыркнула и величественно отвернулась к своей печатной машинке. А лощеный майор-порученец, наблюдавший эту картину, бросил возмущенный взгляд на Дергачева. Давая понять моему начальнику, что лейтенантам Октябрьского РОВД непозволительно так себя вести в данном помещении. К моей величайшей радости, Василий Петрович был погружен в свои подполковничьи мысли и адьютантского неудовольствия попросту не заметил.

Посчитав свою миссию на ближайшие полчаса выполненной, я ушел в раздумья о происходящих вокруг меня событиях. Надо было обдумать не только уже случившееся, но и осмыслить ближайшую перспективу. Которая никак не обещала быть для меня простой.

Когда через истекшие десять минут подполковник Дергачев скрылся за дверью тамбура, я снова поймал на себе взгляд зелёной мамлейки. Не желая драконить злого майора, я вскинул брови, как бы спрашивая барышню, какого хрена ей от меня надо. Но вместо того, чтобы смущенно покраснеть, эта мерзавка ухмыльнулась и быстро показала мне свой змеиный язык. К моему удивлению, оказавшийся по-человечески розовым и совершенно не раздвоенным.

По шумному дыханию адьютанта я понял, что и эта экзальтация двух разнополых лейтенантов, незамеченной им не осталась. Дабы не драконить генеральскую обслугу и не наживать на свою голову дополнительных неприятностей, я прикрыл глаза и отрешился от мирской суеты. О чем подумать, у меня было.

— Лейтенант! Корнеев! — словно сквозь вату прорвался в мой мозг резкий майорский голос. — Да, что же это такое, в конце-то концов! — не выходя за рамки халдейских приличий, неиствовал офицер для особых поручений.

Возвращаясь в окружающую действительность приёмной, я повёл глазами и они упёрлись в младшую лейтенантку.

— Иди! — указала мне глазами на генеральскую дверь зелёная профурсетка, — Владимир Алексеевич ждёт! Генерал ждёт, иди уже! — быстро поправилась она.

Окончательно придя в себя, я встал со стула и проследовал, куда было велено.

Дергачев сидел за приставным столом смирно и руки держал, как школьник. На моё появление он отвлечься не посмел.

— Присаживайся, Корнеев! — генерал Данков вроде бы не выглядел рассерженным, — Удивительно, лейтенант, но хвалит тебя твой начальник! Ты это цени! — как бы с некоторым удивлением и назидательно произнёс он.

— Я ценю, товарищ генерал! — вытянул я свой позвоночник в струну. — Очень ценю!

И для еще большей достоверности своих слов, уважительно стиснул не только каблуки туфель, но и ягодицы. Так некстати обряженные в неуместный в данном кабинете американский коттон. На всякий случай я остался стоять.

Дергачев всё же поднял на меня свой мученический взгляд, но тут же снова уткнул его в полировку генеральского стола. А товарищ Данков, не отводя своих пытливых