Миллионерша поневоле - Галина Владимировна Романова

Мишка с Тамарой маялись в ожидании уже на улице, пересчитывая ступеньки крыльца и скамеечки с песочницами.

– Оля! – обрадовано воскликнула воспитательница и тут же без лишних слов вложила потную ладошку малыша в ее руку. – Слава богу! А то я и так уже опаздываю…

Ухажер и в самом деле имелся. Ольга заметила его нетерпеливый марш на соседней аллее. В какой-то момент он вскинул левую руку к свету из окна, обнажил запястье и тут же громко присвистнул, что явилось сигналом к бегству Мишкиной воспитательницы. Оля еще поправляла на Мишке куртку с шапкой, не иначе сам одевался, как ее уже и след простыл.

– Леля, а где мама? – сердито спросил мальчик и дернул ее за руку. – Почему ее нет?

– Мама? – Ольга запаниковала.

Врать про работу ему было нельзя. Наверняка эта Тамара звонила при Мишке и так же наверняка комментировала ему каждый свой звонок. Поэтому Ольга ограничилась сумбурным объяснением про мамину занятость, искренне надеясь, что так оно и обстоит на самом деле.

А ну как и правда у Ксюши дела? Она могла звонить ей на работу днем, совсем не предполагая, что Ольга теперь сидит в другом кабинете, неожиданно получив повышение. Верочка могла из вредности наплести ей что-нибудь и ни слова не сказать Ольге о звонке. Непросто же так она весь остаток дня смотрела мимо нее и почти не отвечала на вопросы, игнорируя ее неожиданный статус. Может, и прав Саша и проблема на поверку выеденного яйца не стоит? И они все вместе посмеются над ситуацией! Хорошо, коли так. Но для начала не мешало бы все же наведаться на квартиру к подруге и узнать, что там и как. И если Леха дома, задать ему пару вопросов.

– Ты сошла с ума, – снова не то спросил, не то констатировал Саша и сердито завозился в ее маленькой машинке, словно огромный медведь в тесной берлоге.

– Почему? – спросила Ольга. Просто так спросила, от его ответа ничего не зависело, она упрямо выруливала на улицу, соседствующую с домом, где жили Ксюша и Мишка.

– Зачем тебе лишние проблемы? – поинтересовался Саша, очень сильно напомнив ей сейчас их дневную дискуссию с Владом. – А если этот Леша дома, что тогда?

– Это очень упростит дело, если он дома. – Ольга как раз въезжала во двор, освещаемый лишь окнами квартир, как и большинство дворов их города. – Поговорю с ним.

– О чем?! – Кажется, впервые за вечер Саша начал проявлять какие-то признаки беспокойства. – О чем можно говорить с опустившимся человеком?!

– Папа хороший! – раздалось неожиданно с заднего сиденья.

За всеми спорами они совсем забыли про Мишку, который совсем по-взрослому следил за их дебатами.

– Извини, – серьезно обронил Саша, чуть повернув голову в сторону заднего сиденья. – Я совсем не то хотел сказать… Просто, папа подолгу не жил с вами, так?

– Папа хороший! – снова воскликнул Мишка, и теперь в его голосе отчетливо зазвучали слезы. – И мама хорошая! У нее дела, Леля сказала. А у папы… а у папы пистолет! Он вам задаст!

– Кому вам? – вкрадчиво поинтересовался Саша и теперь уже всем корпусом развернулся к Мишке.

– Вам! Дураки вы все! – И Мишка заревел отчаянно и зло, размазывая слезы и сопли по расстроенному лицу.

Не жалея колодок, Ольга снова с визгом притормозила у Ксюшиного подъезда. Выскочила на улицу, захлопнула дверцу и, не боясь запачкаться, прислонилась к ней, содрогаясь от слез.

Ей было очень жаль бедного Мишку, душа которого разрывалась от того, что его привычный мир рушился. Ей было очень страшно за Ксюшу, которой не было дома, поскольку окна ее квартиры не светились. И еще ей было очень страшно, она боялась того, что могло произойти уже через несколько минут и к чему она никак не была готова.

– Идем? – Саша выбрался из тесной для него кабины на улицу и стоял теперь по другую сторону ее машины. – Мальчика запри. Пусть сидит здесь.

Ольга молча послушалась, быстро объяснив заплаканному Мишке, что ей нужно попытаться разбудить папу, который сейчас, возможно, спит, и взять кое-что из его вещей. Мишка к ее словам отнесся серьезно и с пониманием, правда, напоследок жалобно попросил:

– Леля, только ты быстрее…

Ольга, откинув сиденье, расцеловала чумазую мордочку Мишки, приказала не волноваться и ждать их возвращения. Затем заперла машину и, кивнув Александру, пошла к подъезду, где на первом этаже и была Ксюшина квартира.

Поднявшийся к вечеру ветер поскрипывал стволами старых лип, тех самых, которые так не любила Ксюша. Листья сыпались с ветвей вместе с промозглой изморозью, которая, как ни силилась, все не переходила в дождь. Волосы у Ольги тут же пропитались ледяной сыростью, попало и за воротник. Она поежилась, поймала в темноте Александра за руку и сильно сжала его пальцы своими заледеневшими.

– Чего ты так боишься? – удивился Саша, очень удачно перемахнув лужу у подъезда. – Осторожнее, Оленька, промочишь ноги. И так продрогла совсем.

От его обыденной заботы ей вдруг сделалось спокойно. Ольга попыталась повторить его маневр, но левый сапог, который немного протекал, все же черпнул воды.

– Ничего, – снова успокоил ее Саша, обнимая за талию и привлекая к себе. – Скоро будем дома. Примешь горячую ванну, выпьешь чаю. Да, Оленька? Все будет хорошо, чего ты так трясешься, не пойму.

Она и сама не понимала. Не понимала, пока они поднимались по четырем щербатым ступенькам на Ксюшин первый этаж. Не понимала, пока настойчиво жала кнопку звонка, отзывающегося бесполезной трелью в недрах Ксюшиной квартиры. И лишь когда в сердцах толкнула дверь и та вдруг непонятно с чего распахнулась, все для нее сразу встало на свои места.

– Все, – на удивление ровным, лишенным истеричных ноток, голосом произнесла Ольга. – Это конец. Надо увезти Мишку и вызвать милицию…

Совещание в кабинете полковника шло уже второй час. Все устали от его бесполезности, невозможности хоть как-то продвинуть гиблое дело с мертвой точки. И от тихой ярости полковника.

Он не швырял в подчиненных стаканами, не изрыгал ругательства, не ломал в сильных пальцах карандаши, но лучше бы он все это делал, чем ровным, лишенным выражения голосом раздавал им ненужные указания.

Уже через час стало понятно, что дело об убийстве в гостиничном номере приезжего судопромышленника – «глухарь». Нет, нужно было еще шестьдесят минут мусолить эту бесполезную тему, и раз за разом зачитывать показания обслуживающего персонала гостиницы, и перечислять вещественные доказательства, которых было – кот наплакал.

Сыщики пыжились, чесали в затылках, пытались дедуктивно мыслить, но тщетно. Дело было гиблым.

Ситуация до боли знакомая Валерию Лапину, который присутствовал на совещании в роли приглашенного. Вернее, в роли напросившегося. Не так давно он и сам таким же манером потел перед своим начальством, пытаясь свить в единый клубок разрозненные и запутанные в хлам нити того или иного преступления. Сейчас для него многое изменилось, многое, но не все.