Миллионерша поневоле - Галина Владимировна Романова

Именно от Ниночки Валера узнал, что в день убийства в центральной городской гостинице – единственно приличном месте, где обычно селились приезжие, – произошло еще одно чрезвычайное происшествие, вызвавшее недоумение всего персонала. То есть кто-то, переодевшись горничной, устроил уборку в номере, который убирать не следовало. Причем средствами воспользовались гостиничными, которые оставлялись в дежурных комнатах и запирались только на ночь. Перчатки не взяли, а вот щетками не побрезговали. Вспомнить кого-либо постороннего, разгуливающего по гостинице с чужими щетками и порошком, никто не смог. Кто-то обмолвился, что встретил толстую женщину в коридоре в форменном халате с длинными рукавами. Гостиничная униформа была с короткими рукавами. Но на него быстро зашикали представители администрации. Еще не хватало лишних разборок с милицией из-за пропажи каких-то дурацких щеток! Милицию эти сведения обошли, а вот его – нет.

И Валера возликовал. Значит, был все-таки еще один человек! Был!!! И если верить слабому возгласу очевидца, это была толстая женщина. Кое-что его, правда, насторожило. Почему у халата были длинные рукава? Но потом он быстро успокоился. Может, с коротким на такую массивную фигуру не нашлось.

Теперь ему оставалось вновь пропесочить всех, кто хоть как-то соприкасался с его подозреваемым, отыскать среди них толстуху, и можно было бы праздновать победу. Все остальное оставалось делом техники. Выбить показания (именно выбить, поскольку обычные законные методы допроса здесь были неуместны), представить отчет, и все… деньги в шляпе!..

Проблема пришла из ниоткуда. Проблема свалилась, как кузнечный молот на его бедную красивую голову. Не было толстух!!! Хоть убей, не было! Все окружение как на грех стройные, не обремененные лишним весом люди.

Кто??? Кто это мог быть???

Мысли не хотели поворачивать вспять и что-то еще придумывать, подгонять и сопоставлять. Все же было так стройно, так логично, и тут вдруг опять дыра!.. Может, он и правда молод и непрофессионален, как сегодня отметил полковник? Или все дело в том, что он спешит?

Но нет! Валера верил, что разгадка лежит на поверхности. Стоит только чуть подальше протянуть руку, и ее можно даже пощупать. Такую прохладную и упоительную, до которой дотронувшись, сразу понимаешь, что не зря коптишь небо на этой грешной земле. Разгадка где-то рядом. Не рядом с ним, нет. Рядом с тем человеком, из-за которого он уже столько ночей подряд не спит…

Он купил обязательное шампанское. Две подернутые влажной дымкой виноградные грозди продавец упаковал ему в мягкую едва осязаемую в руках бумагу. Подумав, Валера схватил с прилавка еще и палку сырокопченой колбасы. Виноград, оно, конечно, хорошо, но кушать хочется. Недолго колеблясь, к колбасе он присовокупил еще и килограмм помидоров, больших и мясистых. Которые просто просились, чтобы их порезали крупными ломтями, залив сметанкой. Банку сметаны он купил тоже. Сегодня Ниночка вряд ли побалует его борщом и котлетами. Тон ее был многообещающим в другом, а вот ждать от нее сегодняшним вечером кулинарного рвения не приходится.

Валера обреченно вздохнул. Нет, какой-то процент вредности все же в его теперешней профессии имеется. Назовем это издержками…

Сейчас бы в мягкие домашние туфли, банальные спортивные штаны с полинявшей футболкой и утонуть в глубоком кресле. Приткнуть огромное блюдо многослойных бутербродов на столик рядом с креслом, бутылку пива туда же и попялиться бы в телевизор. Ни о чем таком не говорить, не изображать из себя охваченного страстью Казанову. Нет, он совсем не противник женских ласк, но… Но в такую вот мерзкую мглистую погоду так хочется просто тепла, кошку в ногах. Пусть даже будет женщина. Пусть она будет. Но тоже такая же домашняя: в халате, тапочках, в тюрбане из полотенца на вымытых только что волосах и с банальной пилочкой для ногтей в руках. И тоже у телевизора.

Они бы хлебали пивко из одной бутылки, откусывали бы от одного бутерброда и обсуждали бы, скажем, ведущую новостей. Ее манеру держать спину прямо, чуть склонять голову к правому плечу и мило улыбаться в момент освещения приятных событий… Татьяна тогда еще сказала, что улыбается она заученно… Стоп! При чем тут Татьяна?!

Валера неожиданно споткнулся у самой кассы. И, кажется, даже покраснел. Вот ведь вспомнилось так некстати! Идет на свидание к одной женщине, а мечтает о другой. Мечтает ли?.. Шут его знает! Татьяна, может, потому и вспоминалась, что никогда не пыталась соблазнить его. Как же они в тот вечер оказались на одной территории? Что-то произошло в тот день…

Точно! Они были на задержании, случилась перестрелка. И молодого парня из их отдела подстрелили. Не серьезно, он даже все время был в сознании и, пока они везли его до больницы, пробовал шутить. Но Танюшка тогда перепугалась сильно. То ли за парня, то ли просто оттого, что пули летали совсем близко над их головами. Валера попытался было поревновать, но потом счел, что это глупо и неумно. Неумно ревновать женщину, которая тебе не принадлежит и никогда принадлежать не будет, что бы он себе ни напридумал. Ревновать он не стал, а вот утешить попытался. И не получилось у него это совсем. И сам себе он показался тогда неумелым и неделикатным. Мямлил что-то маловразумительное. А под конец и вовсе сморозил такое, что Татьяна, перестав плакать, подняла на него припухшие глаза и с вечной своей укоризной пробормотала:

– Ты неисправим, Лапин…

– А че, Тань. – Его уши стали пунцовыми в тот момент. – У меня колбаса есть «Докторская», сыр, рыба какая-то копченая. Посидим, пивка попьем, телик посмотрим.

– Пивка, говоришь… – Она с трогательной задумчивостью посмотрела ему в переносицу и вдруг согласилась: – А поехали. Дома одной сейчас мне никак нельзя. Я там точно свихнусь или начну строчить заявление об увольнении. Ведь не трусила же никогда, а сегодня что-то на меня нашло…

Они поехали к нему. Там она сразу запросилась в душ, с отвращением сбрасывая с себя выпачканную в грязи и чужой крови куртку. И когда вышла оттуда в его халате, с этим дурацким тюрбаном на голове и, осторожно ступая босыми крохотными ступнями по его неделю не метенным полам, прошла мимо него к дивану, Лапина пробрало…

Так его не возбуждала еще ни одна женщина. Ни одна!!! А Танюшке хоть бы что. Вытащила из недр своей сумочки пилочку, пристроилась с ногами в углу дивана, и все свое внимание сосредоточила на ногтях. Он ушел в кухню и занялся бутербродами. Не потому, что обещал ей их, а потому что не мог спокойно смотреть на нее. Просто смотреть и не трогать.

Потом было пиво, бутерброды, нескончаемые передачи по телевизору, которые они обсуждали обыденно и как бы между делом. И больше ничего… Ничего после этого не случилось. Она ушла в спальню, оставив его в гостиной. Заперлась изнутри, подставив стул к ручке. И ни разу больше не высунула оттуда носа. А утром она, конечно же, удрала, пока он спал.

Такая вот у них с Танюшкой получилась любовная история, которая ни разу больше не имела повторения. Они встречались на службе, трепались обо всем и ни о чем, справлялись о здоровье и успехах, но никогда не заговаривали о том, что произошло. Хотя это он считал, что произошло, потому что это его пробрало, не ее. За нее-то он ничего не мог сказать. Никогда не спрашивал, хотя, может, и стоило, дураку.