Нарушая правила - Сагара Люкс

Он снял футболку, обнажив впечатляющее тело, от которого не оторвать глаз. Под десятками татуировок связки мышц двигаются в идеальной гармонии.

Шаг за шагом я подхожу ближе. Он сидит в кресле, но не так, как обычный человек. Нет. Как Бог. Может быть, он и в самом деле бог. Всё в этом доме принадлежит ему.

Мебель. Еда. Одежда, которую ношу.

Я.

Я опускаюсь на колени между его ног, чтобы лучше рассмотреть рану на руке, и чувствую себя маленькой, как никогда. Он может убить меня одной рукой — а может, и взглядом. Но я не испытываю страха, только безумное влечение.

Аккуратно провожу пальцами по коже предплечья. Порез выглядит болезненным. Однако, когда я нажимаю на него, мужчина не вздрагивает. Его дыхание остаётся спокойным, как у хищника.

Несмотря на то что в горле пересохло, я заставляю себя говорить.

— Я могу обработать порез, если хочешь.

Он не соглашается, но и не возражает.

Просто ждёт.

Я уже поняла, — мужчина не любитель разговоров, поэтому я тоже молчу. За спиной потрескивает огонь. Я беру миску с водой, бинт и чистые марлевые салфетки. Промываю рану, дезинфицирую и начинаю перевязывать. Я знаю, ему не нужна моя помощь, мужчина и сам справился бы лучше меня, но он не возражает.

Мне нравится быть рядом с ним. Я часто наблюдала за ним, но никогда не прикасалась. При каждом всполохе огня замечаю у него на теле разные шрамы. На нём так много чернил… Интересно, это потому, что он хочет что-то скрыть, или за этим кроется нечто большее?

Я живу в его доме и сплю в его спальне. Хотя он старался держать меня на расстоянии, я каким-то образом вошла в его мир. Но я по-прежнему ничего о нём не знаю.

«А мне хотелось бы узнать его».

От такой безумной мысли у меня вздрагивают пальцы. Этот человек похитил меня. Я не хочу и не должна знать, кто он такой; мне просто нужно сбежать от него.

И как можно быстрее.

Как только заканчиваю перевязку, поднимаю голову. Наши взгляды встречаются, и моё сердце пропускает удар. Он смотрел на меня всё это время: не на мои руки, двигающиеся по его коже, не на тщательность, с которой я перевязывала его руку.

Он смотрел на меня.

Ощущаю, как под футболкой твердеют соски.

Я собираюсь отстраниться, когда он говорит.

— Птичка, я плохой человек. — Голос низкий. Я чувствую, как от звука покалывает кожу, будто он прикасается ко мне. — Я полон теней и мыслей, настолько грязных, что они могут помутить твой разум, но поверь мне: я никогда — никогда — не сделаю с тобой того, что сделал тот мужчина, который увёз тебя в лес.

Бинт выпадает из моих рук.

Я смотрю на него в шоке.

Я никому не рассказывала о том, что произошло со мной в ночь смерти родителей. Я даже отказалась от посещения психолога, опасаясь, что она узнает правду. Из всех людей, которые могли об этом узнать, мой похититель, безусловно, самый неправильный.

Он поднимает руку.

Невесомо проводит по моему лицу, губам.

Его палец обжигает, касаясь кожи.

Он видел меня обнажённой, но я никогда не чувствовала себя такой.

«А сейчас да».

Быстро, как и прикоснулась, его рука покидает меня.

Он встаёт. Если раньше, стоя перед ним на коленях, я чувствовала себя маленькой, то теперь, когда он возвышается надо мной, ощущаю себя крошечной. Он склоняет голову набок, пристально вглядываясь в меня.

— Мои глаза видят тебя, Птичка.

В глубине души я знаю, что это правда.

Несмотря на то что между нами приличное расстояние, я чувствую, как его пальцы царапают мои щёки.

Его голос шепчет внутри меня успокаивая.

— Иногда я могу быть жёстким, иногда пугающим. Но я никогда не сделаю ничего против твоей воли.

— Даже не убьёшь меня?

Он отводит взгляд и поворачивается ко мне спиной. Бросает на диван одеяло, затем расстёгивает ремень и вытаскивает из петель.

— Иди спать, малявка.

Я не двигаюсь. Просто стою на месте. Смотрю на него. Он снимает брюки и боксеры. Я уже видела несколько обнажённых мужчин, но видеть его, когда огонь пляшет на коже, делая живыми татуировки и раны, — это совсем другое. Во мне разжигается совершенно новое желание.

Опасное.

Он обхватывает твёрдый член, ради чистого удовольствия спровоцировать меня, и я поворачиваюсь к нему спиной, убегая в свою комнату.

«Нет, не в свою. В его», — напоминаю себе.

В шкафу его одежда. На простынях его аромат. Тени, что бродят по его телу, приютились между половицами. Мне не нравится ни то, как бьётся сердце, ни удушающий жар, разъедающий тело.

У меня не получается избавиться от его образа, как он ласкает себя перед камином. Может быть, это моя фантазия, но, мне кажется, я слышу его стон. Тяжёлое дыхание.

Я подхожу к кровати, намереваясь спрятаться под простынями, но вдруг понимаю, что на покрывале что-то лежит. Моя папка для рисования.

«Я готов дать тебе то, что ты ценишь, но взамен хочу, чтобы ты дала мне обещание».

Поморщившись, подношу руку к горлу.

«Что за обещание?

Ты не будешь пытаться с кем-нибудь связаться или убежать».

Моё искусство — это то, что мне дороже всего, единственное, что может спасти меня от безумия. Забрать папку — означает не только вернуть себе часть меня, в которой я очень нуждаюсь, но и показать готовность подчиниться правилам, которые он установил.

«Делать то, что он говорит.

Не убегать».

Я кладу папку на колени со смесью беспокойства и облегчения. Прежде чем открыть, провожу по картону пальцами. Из всех моих набросков остался только один: тот, на котором изображён мужчина, стоящий на коленях перед полуобнажённой женщиной.

Мысль о том, что он это видел, бьёт прямо в живот. Догадывается ли он, что я сделала это, думая о нём? Понимает ли он, что смотреть на него — всё равно что заглядывать в самые потаённые уголки моего сознания? Я зажимаю рот рукой, подрагивая.

Этот огромный мужчина, который не общается со мной и, кажется, даже не слушает, сумел разгадать моё прошлое и вытащить на свет самую сокровенную часть меня. Мне следует бояться того, что он знает, но я не боюсь. Я знаю, что он будет беречь мои тайны, как свои собственные, и не станет использовать их против меня. И всё же мне не по себе.

Я переворачиваю рисунок, не в силах на него смотреть.

И замечаю на обороте надпись…

Заверши то, что ты начала.