Нарушая правила - Сагара Люкс

Обнажённая грудь колышется, пока девушка пытается бунтовать; а выгибая спину, она практически подносит грудь ко мне. И я целую соски, но не так, как в первую ночь, когда пробрался к ней домой. На этот раз я поглощаю их. И она вскрикивает, сначала от удивления, потом от боли.

Вскоре после этого Джиллиан стонет.

Это совершенно безумно, но и правильно.

Для всего мира она мертва.

Для Рулза она мертва.

Но для меня — она моя.

Я приподнимаюсь, чтобы посмотреть на неё и отдышаться. Джиллиан — великолепное зрелище. На теле выступили бисеринки пота. Руки скованы. Томные, жаждущие глаза. А губы такие мягкие, слегка приоткрытые, словно хотят только одного — быть поцелованными…

Она немного выгибает туловище, извиваясь по полу.

Глаза быстро двигаются, оценивая альтернативы.

Если Джиллиан убежит, я не буду её останавливать.

Но если останется здесь…

Я опускаю руку ей на колено. Затем жду несколько секунд, прежде чем невесомо провести пальцами вверх по внутренней стороне бедра. Кожа, как я и думал, гладкая и мягкая. Я раскрываю ладонь и прижимаю к пульсирующему лону. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю, заворожённый тем, как её тело реагирует на моё.

— Ты выглядишь даже лучше, чем на своих рисунках.

Смущаясь, она краснеет.

— Думала, я их не видел? Или что я не понял, кого ты нарисовала? — Я стягиваю с себя рубашку и отбрасываю в сторону. — Ты всё время рисуешь себя рядом с мужчиной… Большим. Опасным. Таким, как я.

Я беру её ладонь и кладу себе на грудь.

Вместо того чтобы отпрянуть, она сжимает пальцы, царапая меня.

Тихо ругаюсь хриплым голосом. Я мастурбировал, рассматривая её рисунки. Представляя, как делаю то же самое, что она нарисовала. На одних зарисовках я трахал её в рот, на других — грубо брал сзади, как животное. Или стоял на коленях у её раздвинутых бёдер, погрузив лицо между.

— Это просто рисунки или нечто-то большее?

Я надавливаю ладонью на лоно, и она впивается ногтями в мою кожу, увиливая от разговора. Джиллиан слегка приподнимает таз, подаваясь ко мне. Просит меня о большем.

Она моя.

Сегодняшней ночью больше, чем любой другой.

Моя в смерти, моя в жизни.

Но мне недостаточно это знать.

Хочу услышать, как скажет она.

— Ты нарисовала то, чего боялась, или чего хотела?

Я поворачиваю запястье настолько, чтобы провести пальцем по её влажности. Бля. Она полна соков.

— Н-не надо, пожалуйста…

Провоцируя, я трусь твёрдым членом о её бедро.

— Что я не должен делать? Трахать тебя или держаться от тебя подальше?

— Не… — Она судорожно сглатывает. — Не надо… останавливаться.

— Ты не знаешь, о чём просишь.

Как только переступим эту черту, мы уже никогда не сможем вернуться назад. Я перевернул её жизнь с ног на голову. Украл её жизнь. Я не могу сделать с ней и это, но и остановиться не могу.

Расстёгиваю джинсы и обхватываю член. Я часто трогал себя, думая о ней, но она никогда не видела, как я это делаю. Прилив возбуждения от её взгляда застаёт меня врасплох, заставляя стиснуть между зубами проклятие.

Некоторое время Джиллиан голодно смотрит на меня, затем садиться и накрывает мою руку своей. Когда она касается влажной головки, я не могу сдержать стон. Завожу свои руки за спину, чтобы сохранить равновесие, и даю ей возможность ласкать меня. Она включается в ласку, и даже больше — Джиллиан прижимается своей мягкой грудью к моей груди и целует.

В отрешении откидываю голову назад. Возможно, если представлю, что вот так меня целует и трогает кто-то другой — настоящая женщина, а не мелюзга, которую привлекает ублюдок, заперший её в позолоченной клетке, — я почувствую себя менее виноватым.

Джиллиан опускает свободную руку на моё плечо и нежно ласкает, пробуя текстуру моих мышц. Она часто рисовала их, но прикосновение, ощущение их твёрдости делает всё гораздо более реальным. И опасным.

Джиллиан знает, я могу изменить наше положение, сжать ей горло и убить меньше чем за десять секунд.

«Вот почему тебя влечёт ко мне, верно?»

Она ловит мою нижнюю губу между зубами и прикусывает.

Я снова открываю глаза и смотрю на неё. Должно быть, со мной что-то не так, потому что её прикосновения вызывают прилив возбуждения прямо к яйцам. Я накрываю её руку своей и навязываю более жёсткий ритм. Наконец мы смотрим друг другу в глаза. Мы этого не делали.

Не так.

Я откидываю голову назад и кончаю с глубоким сдавленным стоном. Моё удовольствие пачкает наши руки, но оно не заканчивается. Оно длится и длится. Обновляясь. Ошеломляя меня. Я тянусь к Джиллиан, провожу пальцем по её губам, пачкая их. К моему удивлению, она не отстраняется. Наоборот, Птичка открывает рот и обхватывает мой палец. Чувствую, как её зубы царапают мою кожу, как язык ищет мой вкус, а затем жадно облизывает его.

— Если продолжишь в этом же духе, я за себя не отвечаю.

В её глазах вспыхивает похотливый огонёк. Она улыбается мне и начинает сосать с ещё большей силой. Я сжимаю зубы, совершенно очарованный. Это неправильно. Джиллиан Аллен слишком молода, чтобы позволить себе дразнить такого мужчину, как я, но я никогда в жизни не чувствовал ничего столь сильного…

И она тоже.

Джиллиан просовывает руку между бёдер и начинает трогать себя.

Я удивлённо моргаю.

Её губы вокруг моего пальца. Потное тело покрыто моей спермой. Груди подрагивают. Её длинные пальцы, скользкие от спермы, двигаются в лоно, а пирсинг выныривает из плоти, умоляя меня взять его в рот, потянуть за него…

Это слишком.

Я хватаю Джиллиан под бёдра и притягиваю к себе. Она падает назад, спиной на деревянный пол, руками ища опору, чтобы не удариться головой. Я взваливаю обе ноги себе на плечи и начинаю пожирать. Я хотел сделать это с тех пор, как услышал, как она наслаждается в душе, а может, и раньше: когда вошёл в её дом и нашёл спящей и беспомощной в постели.

Как только прикасаюсь к ней языком, Джиллиан вскрикивает. Она прижимается к моим бёдрам и напрягается всем телом. Шире раздвигает ноги, предлагая себя мне.

Я ничего не говорю, но смотрю на неё.

А она смотрит на меня.

Умоляя не останавливаться.

Глава 18

Джилли

У моего похитителя грубые пальцы, твёрдое как сталь тело, но рот… заставляет увидеть рай и ад одновременно. Я ничего о нём не знаю, даже его имени. А вот он, напротив, знает обо мне всё. О чём