Нильмера - Игорь Нерюриков

я первый рассказал ему всю историю про Эрнака и Волка. Он был в ярости. Поссорился с Эрнаком и запретил ему ходить в поход на запад, — некоторая ностальгия захватила Эдекона.

— Так тебе с этого какая была выгода?

— Мне? — Эдекон заулыбался еще больше. — Атилла назначил меня управлять всеми окрестными городами, а Эрнака определил в мои советники. После этого колдун меня крайне недолюбливает.

— Да о чем вы тут толкуете? — закричала Нильмера зашедшая в гридницу, что само по себе было непозволительно для княжны. Но в просторном помещение, забитом лавками и столами из красного дерева, словно какая-то дорогая корчма, сидели только двое: достопочтенный князь Плинта; могучий витязь Громобой. Последний сразу ретировался, ссылаясь на какие-то неотложные дела. Оставшись вдвоем с женой князь попытался успокоить ее, сказав:

— Толковали о том, как нам дальше поступить с Велизарием.

— Как поступить?! — разъярилась жена. — Как поступить?! Я его ненавижу! А тебя скоро начну презирать за трусость!

— Постой! — кричал ей вдогонку Плинта. Но его жена уже покинула гридницу и бежала по мокрому снегу обратно в зимний княжеский терем, что располагался в двадцати верстах к югу о Городца. Вокруг была тишь и благодать. Да подтаивающее озеро рядом с голым лесом.

Нильмера лежала в своей комнате вся в слезах: «Я ненавижу его! Ненавижу! А что же мой муженек? Жалкий трус? Я сама возьму меч и поеду убью Велизария! Как он мог? Он же мне обещал? Разумеется, можно ли верить обещаниям? Привела голубчика в дом… Как же это так приключилось, что писал он мне все те письма? Ты любишь меня, голубка моя? Все я помню… Нет, не люблю! Никогда не любила! Кого я обманываю?! Говорит, душа моя, очень тебя я люблю! Себя любит! Себя любить мне нужно! И Сенежу! Зачем он так со мной поступил? Может его одолело безумие? Нет, это ты ошибаешься! Скорее всего и в распутстве не случайно его обвиняли… Но кто это был? Я не вспомню уже… Все подряд… Кто ко мне свататься ходил. Он подобен червю! Жалкий червь! Объясняться со мной вздумал в письмах! Но поступки его объяснить невозможно, их надо понять? Поймет только тот у кого сердце злое и душа. Ах! Зачем я гневаюсь? Расстраиваю себя… Именно в этом его задумка! Мне надо только сосредоточиться… Отринуть его… Словно никогда вовсе не было на свете Вели… Ненавижу это имя! Будь оно проклято навеки! Не буду произносить его имя! Не буду произносить никогда больше! Хотел быть мне другом! Но в нем одна ложь… Гневный взгляд… Ныне я встретила его, какой он есть на самом деле. Я же умоляла его ступить на праведный путь. Он обещал, так незатейливо… Потом просто ушел. Он с ног до головы погряз в темной скверне… Я не хочу о нем больше слышать! Но как? Если я желаю отомстить? Простить его? Нет, ни за что! Или не за что? Я сама виновата? Нет! Во всем виновата… Его гордость? Скорее безумие… Ненавижу безумцев… И подлецов… А он безумный подлец… Низшие духи помогите забыть мне его… Высшие… Нет… Что же я делаю… Когда в доме Сенежа… Низшие духи, помогите мне проклясть Велизария… Пускай Ведогонь сбежит от него! Тянулся к губам моим! Пускай поцелует его Ворогуха! Кикимора! Мавка! Шишига! Полудницу пусть встретит летом в полях! До лета мне ждать? Долго как! Духи все низшие проклинаю подлеца Велизария!»

— Он и так уже проклят! — послышался отвратительный потусторонний голос из под кровати, Нильмера вздрогнула. Голос словно скрежетал по ушам. Она увидела под кроватью свое старое зеркальце. Подобрала его осторожно и посмотрелась. В отражение она увидела Кикикмору кричащую: — Велизарий был проклят давно! Проклята Нильмера и ты!

— Сгинь, дух нечистый! — сказала Нильмера, махнув рукой.

Князь Плинта распахнул оконные ставни и свежий весенний воздух ворвался в отсыревшую комнату. Он смотрел на Городец сверху вниз. Наконец-то растаял весь снег. Теплое солнце отражалось бликами в полноводной реке. Крыши домов, после лютой морозной зимы, нуждались в умелых руках ремесленников. Промокшие, от снегов и паводков, поля требовали к себе внимания крестьян. Жизнь в городище просыпалась.

По извилистой дороге поднимались трое всадников. Сразу за ними ехал экипаж Эдекона. Когда отворили врата, князь лично пошел встретить своего гостя. Чуть позже прибыл Громобой, он вошел в большой зал, где за длинным столом, уже сидели князь и скиф. Хмурый витязь начал негодовать прямо с порога, он громким голосом сказал:

— С Велизарием нужно что-то делать! Теперь и не только с ним. Во всем княжестве Тускарей теперь всюду грабежи и междоусобицы. К ним отовсюду съехались целые ватаги разбойников! Похоже все деревни вокруг Мережи, они уже разграбили. Теперь и к нам изволили явиться. Я с дружинниками целых двадцать ватажников выловил. Привезли мы их всех к нам в острог. Велизарий похоже совсем порядком не занимается.

— А если бы и занялся? — спросил князь. — Можно было бы его и простить за убийство Тихомира? Нет, приговор Велизарию должен быть один…

— Постой, постой, — тут же прервал его Эдекон.

— Мне уже жена всю плешь проела! Говорит, чтобы я исполнил месть! Или, мол сама пойдет мстить!

— Ты жену свою не можешь обуздать! — вдруг разъярился Эдекон. — А сам Велизарию мстить собрался! Не порвется ли пупок?

— Ты лучше бы Эдекон, брата ее нашел, — ухмыльнулся Плинта. — Или забыл, что пообещал Нильмере, что исполнишь это лично? Или ты только на пирах горазд?

— Наглеешь князь, — сказал скиф, бросив гневный взгляд на Плинту.

— Мы с Громобоем сами накажем подлеца Велизария! — воскликнул князь.

— Верно, — спокойным голосом подтвердил витязь. — Когда собирать дружину?

— Никого вы не будете собирать и наказывать, — стукнул ладонью по столу Эдекон.

— Это еще почему? — удивился Плинта.

— Потому что, он спас Атилле жизнь в Бургундии, — рассудительно сказал скиф. Плинта и Громобой немного стушевались. — К тому же окрестные князья, тоже чтят Велизария.

— Ненадолго, — ухмыльнулся Плинта. Увидев недоумевающий взгляд скифа, он добавил: — Судя по словам Громобоя у них там бардак. Остальные князья увидят во что превратились окрестности Мережи и чтить его перестанут.

— На все нужно время, — задумчиво произнес Эдекон.

— Так что, выходит он совсем от наказания отделается? — недовольно вопросил князь.

— Наказать его нужно, — сказал скиф. — Я еще не придумал, как именно.

— Твое дело Эдекон, — расстроено вздохнул Плинта. — Но если не решишь вопрос, по крайней мере с разбойниками, что лезут к нам от тускарей, я напишу Эрнаку. Пусть он тогда решает вопрос.

Три сотни всадников гунну шли по полю. Такая орава могла кому-угодно