Бриджит Джонс. Грани разумного - Хелен Филдинг

Попробует позвонить позже, хмм… Итак, это, по-видимому, означает, что мне не надо ему звонить.

19.13. Не перезвонил. Не уверена, что теперь будет правильно. Лучше позвоню Шез.

В довершение ко всему прочему волосы взбесились, будто из сострадания ко мне. Странное явление природы: неделями прическа нормальная – и вдруг за какие-то пять минут впадает в бешенство и объявляет, что пора стричься; так ребенок начинает реветь, чтобы его покормили.

19.30. Позвонила Шез; проиграла ей сообщение и спросила, стоит ли мне перезвонить.

– Нет! Дай ему помучиться. Если он тебя бросил, а потом передумал, ему ещё придется доказать, чёрт подери, что он тебя достоин.

Шез права. Да, я оч. решительно настроена отн. Марка Дарси.

20.35. Хотя… может, ему грустно. Ужасаюсь при мысли, что он сидит, в своей футболке «Ньюкасл юнайтед», и грустит. Может, всё-таки позвонить?

20.50. Только собралась звонить Марку и высказать ему, как я его люблю и что всё это просто недоразумение, но, на моё счастье, Джуд успела позвонить, раньше чем я взяла трубку. Сообщила ей о своём спонтанном, но подозрительно положительном настрое.

– Итак, ты хочешь сказать, что снова впала в Отрицание Очевидного?

– Да-а… – неуверенно согласилась я. – Может, позвонить ему завтра?

– Нет! Если хочешь возобновить отношения, нельзя омрачать их всякими сценами, так что подожди четыре-пять дней, пока не восстановишь форму, а потом… Да, ничего плохого, если сделаешь такой легкий, дружественный звонок, просто чтобы дать ему понять – всё о'кей.

– «Дружественный звонок»?..

– Да-да, вот так и поступи! Ручаюсь тебе – это пойдёт только на пользу вашим отношениям.

23.00. Не позвонил. Вот чёрт! Совсем сбита с толку. Мир любовных отношений – это как отвратительная игра с блефом и двойным блефом: мужчины и женщины ведут огонь друг по другу, засев по разные стороны баррикады. Будто существует некий свод законов и предполагается, что все должны ему следовать, но никто не знает, в чём он состоит, и каждый просто выдумывает свой собственный. И в результате тебя бросают, потому что ты не следовал правильным законам. Но ведь ты и не мог, поскольку заранее не знал, что это за законы!

* * *

25 февраля, вторник

Проезжала мимо дома Марка Дарси с целью проверить, горит ли там свет, – 2 раза (или четыре, если считать в обе стороны); набирала 141 (чтобы он не мог вычислить мой номер, если позвонит по 1471) и сразу же звонила ему на автоответчик, просто чтобы услышать его голос, – 5 раз (плохо) (хотя оч. хор., что не оставила сообщений); искала в телефонной книге номер Марка Царей, просто чтобы убедиться, что он ещё существует, – 2 раза (оч. сдержанно); исходящих звонков с мобильного, чтобы не занимать телефонную линию, на случай если он позвонит, – 100 проц.; звонящих абонентов, вызвавших злое раздражение тем, что они не Марк Царей (если не звонили, чтобы поговорить о Марке Царей), и принужденных освободить телефон как можно быстрее, чтобы не заблокировать звонок от Марка Дарси, – 100 проц.

20.00. Только что звонила Магда – спрашивала, как прошёл уик-энд. Рассказала ей всё.

– Слушай, если ты ещё раз так сделаешь – отправишься в угол! Харри! Извини, Бридж. А он что?

– Я с ним не разговаривала.

– Что? Почему?

Рассказала всё про сообщение на автоответчике и теорию марсианской резинки – эмоционального ушиба – избыточной любви.

– Бриджит, я просто отказываюсь верить! Из всей твоей истории вовсе не следует, что он тебя бросил. Просто у него испортилось настроение – ведь он поймал тебя, когда ты с кем-то там обнималась.

– Не обнималась я! Это всё произошло… случайно, против моей воли.

– Но он же не умеет читать мысли. Как, интересно, он узнает, что ты чувствуешь на самом деле? Вам надо объясниться! Ох, извини… Немедленно вытащи это у него изо рта! Ты идёшь со мной! Идёшь со мной наверх и встаёшь в угол!

20.45. Может, Магда и права: просто я вбила себе в голову, что он меня бросил, а он вовсе этого не имел в виду. А тогда, в машине, просто был расстроен из-за всей этой истории с обниманиями и хотел, чтобы я что-нибудь сказала, а теперь он думает, будто я его избегаю! Надо позвонить. Вот в чём проблема современных отношений (или экс-отношений) – не хватает общения.

21.00. Да, я собираюсь это сделать.

21.01. Поехали.

21.10. Марк Дарси резко ответил: «Да?» – бесконечно нетерпеливым тоном. В трубке слышался какой-то шум. Потеряв всю свою решимость, шепчу:

– Это я, это Бриджит…

– Бриджит! Ты с ума сошла! Вообще ничего не соображаешь? Не звонила мне два дня – и теперь звонишь посреди самого важного, самого решающего! Не-е-е-ет! Не-е-е-ет! Дубина, чёрт!.. Господи, дубина, – прямо за защитником! Это же фол! Тебя же… Всё, он его штрафует… его удаляют. О господи! Слушай, я тебе перезвоню, когда кончится.

21.15. Конечно, я же знала – там какой-то финал чемпионата мира или чего-то еще. Просто забыла; всё из-за того, что переволновалась и погрязла в эмоциональном болоте. С каждым может приключиться.

21.30. Как можно было быть такой дурой? Как? Как?!

21.35. Боже, телефон! Марк Дарси! Нет, это Джуд.

– Ну что? Он не стал с тобой разговаривать, потому что смотрел футбол?! Кончай с ним, кончай немедленно! Будет звонить – тебя нет дома. Как он смеет?!

Сразу поняла, что Джуд права: если бы Марк действительно серьёзно ко мне относился, футбол не оказался бы важнее. Шез была ещё более выразительна.

– Единственная причина помешательства мужчин на футболе – это их врожденная неполноценность! – взорвалась она. – Комплекс: болеют за какую-нибудь команду, устраивают вокруг этого жуткую шумиху, а воображают, что сами выигрывают матч, что им это одобрение, аплодисменты, всяческие почести…

– Да. Так ты придёшь к Джуд?

– Э-э-э… нет.

– Почему?

– Мы с Саймоном будем смотреть матч. С Саймоном? Шеззер и Саймон?.. Но Саймон просто один из наших друзей.

– Но ведь ты говорила…

– Это совсем другое. Люблю футбол, потому что это очень интересная игра.

Хмм… Уже выходила из дома, когда телефон снова зазвонил.

– О, привет, дорогая, это мама. У нас тут всё замечательно! Все обожают Веллингтона! Мы брали его с собой в Ротари и…

– Мама, ты демонстрируешь кругом Веллингтона как какой-нибудь экспонат!

– Ты знаешь, дорогая, – холодно отозвалась мама, – что я действительно ненавижу – так это расизм и фанатизм.

– Что-о?

– А вот что. Когда Робертсоны вернулись из Амершама, мы возили их в Ротари, и ты ничего тогда не говорила, верно?