Потерянные сны - Елена Эйхен

всё это затеяла.

— Я одна всё сделала?!

— В любом случае, за дверью уже караулят. Мы еле нашли место, чтобы поговорить. Ты на крючке и лучший выход для всех я уже озвучил. Поженитесь, родите, а потом делайте как вам угодно, меня это уже не коснётся.

Отец вышел из палаты.

Арина вздрогнула, когда хлопнула дверь. Из глаз хлынули слёзы.

Олег приблизился.

— Я не сказал ему главного.

Кривая ухмылка расползлась по лицу.

— Чего?

— Что, вероятно, это не мой ребёнок, — и немного помолчав, добавил: — Можешь не благодарить.

Глава 27

Арина больше не питала иллюзий по поводу Олега. Она полностью укрепилась в уверенности о его бездушности и беспринципности. Она уверилась и в том, что Олег обратил на неё внимание лишь потому, что в Индии выбор для него оказался настолько ограничен, что кроме неё ему и посмотреть было не на кого. Как она вообще могла подумать, что такой человек полюбил её или кого-то вообще, да ещё и настолько быстро. Одна командировка — и вуаля! Вероятно, он просто заскучал. А она… Вот дура! Оказалась один на один со своим положением, да ещё и в ловушке отца.

В который раз Арина услышала от Олега, что ребёнок не его, но спорить с ним не собиралась — зачем оправдываться в том, чего не делала, да и отцовство его казалось настолько очевидным, что странные подозрения звучали лишь как оправдание собственной безответственности. Нет уж, хочет так думать — пусть.

В тот день Арина ещё сопротивлялась решению отца. Все его доводы казались притянутыми за уши, а согласие Олега на свадьбу настоящим издевательством над её чувствами — ведь должен же понимать, что она его действительно полюбила. Хотя, если человек не способен любить сам, то и других по себе судит.

Отбросив грустные мысли, Арина ждала документы на выписку. Теперь она думала о том, что совсем скоро придёт в себя и снова начнёт улыбаться. Думала о том, что пора готовиться к экзаменам, писать курсовые и это хорошо, потому что у неё не останется свободного времени думать о произошедшем. А ещё Арина думала, что в ближайшее время стоило встать на учёт по беременности, но только сначала нужно найти новую работу, чтобы избавиться и от отца, и от Олега. А потом у неё появится малыш — маленький и очень милый. Она станет его любить так сильно, как мама её любила. И они обязательно со всем справятся.

Дверь палаты приоткрылась, и Арина увидела просунутую в проём голову молодой медсестры.

— Простите, я стучала, но вы не ответили.

— Ничего, проходите.

Арина сидела на кровати, готовая покинуть больницу в любую минуту. Рядом стояла почти пустая сумка. Встречать её никто не приехал — она не сказала о выписке, потому что видеть никого не хотела.

— Я принесла документы.

— Спасибо.

Арина подскочила навстречу и взяла папку. Ей не терпелось вернуться в свою уютную квартирку, в которой не хватало, пожалуй, только кота, но с тех пор, как она неожиданно угодила в больницу, решила отказаться от мысли его завести. Пока.

— Подождите! — сказала медсестра, когда увидела, что Арина поспешила забрать сумку и уйти, — Там… Дело в том, что…

— Что случилось?

— Да нет, ничего, но там люди. Вас постоянно кто-то спрашивает. У одной нахалки в руках камера.

Арина резко остановилась посередине палаты. Мысли судорожно забегали.

— И что же делать?

— Я сказала им, что вы уже ушли, но они не верят. А моя коллега говорит, что и на улице есть непонятные люди с камерами.

Значит, отец не врал. Они и правда собрались её преследовать? Но зачем? Ведь отец не какая-нибудь звезда, зачем им это? Он говорил, что такое поведение — дело рук конкурентов, и они сделают что угодно, лишь бы его очернить и оставят в покое только если исчезнет повод. И как теперь быть?

— Есть другой выход?

Арина умоляюще посмотрела на медсестру. Та пожала плечами.

— Простите. Есть служебный выход, и я могу вас провести, но вот потом… Очень неудачно всё расположено — служебный выход просматривается с главного входа. Если бы вас кто-то посадил в машину сразу с двери…

Вздохнув, Арина потянулась в сумку за телефоном. Нужно звонить Олегу.

* * *

Когда Олег сообщил, что ждёт у выхода, медсестра открыла дверь и Арина плюхнулась на переднее сиденье машины. Олег надавил на газ, прежде чем она успела пристегнуться.

Минут десять ехали молча. По салону лилась тихая музыка, а печка чрезмерно для сентября обогревала воздух. Арина приоткрыла окно и вдохнула. Осень набирала обороты и от порывов ветра то и дело разлетались опавшие листья. Арина вспомнила последний сентябрь маминой жизни и сердце защемило. Они тогда поехали на дачу к тёте Свете. Собирали яблоки, а потом все вместе варили варенье. Одна из банок, наполненных доверху, разбилась, и мама ещё несколько месяцев сокрушалась, что пропали такие сочные яблочки. Ах мама! Если бы только она сейчас была рядом!

— Прикрой окно, — голос Олега прервал воспоминания.

— Мне жарко.

— Но ты замёрзнешь.

— Тебе-то что?

Арина подвинулась к окну и стала жадно дышать. Пахнуло жжёной листвой и ей нестерпимо захотелось в родной город. Наверное, сосед из дома напротив как обычно собирал сухие листья в кучки и жёг, а весь их крошечный городок уже успел пропитаться этими ароматами.

— Мы заедем к тебе за вещами. Только быстро.

Все мысли тут же как ветром унесло. Какие вещи? Зачем?

— Я не поняла, — Арина напряжённо смотрела на Олега.

— Ты должна переехать ко мне сегодня же. Я думал — это очевидно.

— Какой ещё переезд? Я не хочу!

— Я тоже, поверь. И побольше твоего.

— Я только сняла квартиру. Только перевезла вещи.

— Это же не проблема. Ещё раз перевезёшь.

— Но я не хочу. Мне там нравится. И работа рядом.

Слёзы подступили слишком близко и то, что они прольются стало почти неизбежным. Арина и теперь могла представить свою маленькую чудесную квартирку. К тому же переезд к Олегу вовсе не казался ей заманчивым. Что она станет там делать?

— Мы со Стасом решили, что так лучше.

Они решили! А как же желания Арины?

— Зачем ты поддался отцу? Почему не отказался?

— А я ещё сомневался, что беременные туго соображают. Это и мой бизнес, не только твоего отца. Забыла?

Об этом Арина не подумала. А всё потому, что отец слишком любил слова типа «Я» или «Моё» и казалось, что это действительно только его касается.

— Я вот