«Франкенштейн» и другие страшные истории - Сельма Лагерлеф

оставаться здесь, – сказал капитан, – и ждать, когда начнет крушиться лед.

«Этого человека никто, ни я, ни кто другой, не сможет развеселить», – подумал Торарин.

Капитан снова заговорил:

– А что, эти шотландцы – хорошие люди?

– Не собираешься ли ты отвезти их в Шотландию? – спросил Торарин.

– Да, – ответил капитан, – у меня груз до Эдинбурга. И я охотно взял бы их на судно. Не слыхал ли ты что-нибудь об этих приезжих? Как ты думаешь, можно их взять на корабль?

– Я слышал о них только, что они храбрые люди. Полагаю, что ты можешь их взять с собой.

Стоило Торарину произнести эти слова, как его собака вскочила, вытянула морду и завыла.

– Что с тобой, Грим, моя собачка? – сказал Торарин. – Ты, верно, думаешь, что я слишком долго стою на месте и зря теряю время.

Он двинулся в путь.

– Будьте здоровы! – крикнул он на прощание.

Торарин поехал по гладкой дороге, направляясь к городу. И тут он заметил, что он не один на ледяном пути. В голубом свете луны он увидел, что по снегу идет человек высокого роста, с гордой осанкой, в шляпе, украшенной перьями, в дорогой бархатной одежде.

«Да ведь это сэр Арчи, – подумал Торарин, – один из трех шотландцев, которые хотят вернуться на родину».

Торарин подъехал так близко, что нагнал его тень, падавшую на дорогу. Лошадь опустила копыто как раз на тень от шляпы с пером. Сэр Арчи не заметил, что его догоняют, он шагал не оборачиваясь.

Торарин осторожно свернул в сторону, чтобы проехать мимо. Но в это мгновение заметил позади шотландца что-то легкое, тонкое, серое. Оно бесшумно скользило по снегу, не оставляя следов. Шотландец шел быстрыми шагами, но серая тень не отставала от него, как будто что-то хотела шепнуть ему на ухо. Торарин поравнялся с сэром Арчи и увидел его лицо, освещенное луной. Шотландец шел, сдвинув брови, с мрачным лицом, как будто его беспокоила какая-то мысль.

Теперь Торарин увидел, что за сэром Арчи по льду скользит молодая девушка в серой одежде. Но сэр Арчи ее не видел. Когда он оглянулся, она остановилась и тень шотландца легла на снег и скрыла ее.

Сэр Арчи продолжал идти дальше, а молодая девушка, не отступая, следовала за ним, все время наклоняясь вперед и что-то шепча ему на ухо. Когда Торарин увидел это, его охватил непреодолимый ужас. Он громко вскрикнул, ударил лошадь кнутом и вскоре остановился около двери своей лачуги.

Преследование

Домишко Торарина стоял на самом гребне скалы так, что с одной стороны был виден город, а с другой – море, затянутое льдом. Моряки и рыбаки, запертые в городе, часто проходили мимо нищей лачуги Торарина, они поднимались на вершину скалы посмотреть, не начинают ли бухты и проливы освобождаться от зимнего плена.

Эльсалиль, стоя в дверях, глядела им вслед. Она продолжала грустить и страдать от постигшего ее горя. Она думала: «Я вижу, сколько вокруг счастливых людей. А у меня нет ничего на свете, о чем бы я могла мечтать». И слезы текли у нее из глаз.

Однажды вечером Эльсалиль увидела на скале высокого человека в широкополой шляпе с перьями, который, как и все, глядел на запад, на бескрайнее замерзшее море. Она сразу узнала в нем сэра Арчи, который говорил с ней на мостках, когда она чистила там рыбу.

Когда он спустился и прошел мимо, Эльсалиль все еще стояла в дверях и плакала.

– О чем ты плачешь, девушка? – спросил сэр Арчи, остановившись.

– Я плачу потому, – ответила Эльсалиль, – что у меня ничего не осталось на свете. Когда я увидела вас на скале, я подумала: «Наверное, у него там, далеко, по ту сторону моря – родной дом, куда он мечтает вернуться».

Эти слова тронули сэра Арчи, и он сказал:

– Давно никто не говорил мне о моем доме. Бог знает, все ли благополучно в доме моего отца. Мне было всего семнадцать лет, когда я уехал и поступил на службу в чужой стране.

С этими словами он вошел в хижину Торарина и стал рассказывать Эльсалиль о своем родительском доме. Эльсалиль молча слушала сэра Арчи и была рада каждому его слову.

Когда же он собрался уходить, то попросил позволения поцеловать ее. Эльсалиль отшатнулась и поспешила к двери, но сэр Арчи преградил ей путь и хотел насильно поцеловать ее. В эту минуту в дом быстро вошла хозяйка, старая мать Торарина. Когда сэр Арчи увидел ее, он попрощался с Эльсалиль.

Мать Торарина сказала Эльсалиль:

– Ты хорошо сделала, что послала за мной. Молодой девушке не годится оставаться наедине с таким человеком, как сэр Арчи. Ты же знаешь, что у некоторых приезжих нет ни чести ни совести.

– Я послала за вами? – спросила изумленная Эльсалиль.

– Да, – ответила мать Торарина. – Когда я стояла на мостках и чистила рыбу, ко мне подошла девушка, которой я раньше никогда не видала, она сказала, что ты кланяешься мне и просишь поскорее вернуться.

– Как выглядела эта девушка? – спросила Эльсалиль.

– Я не рассмотрела ее и не могу сказать, как она выглядела. Я заметила лишь одно, что она так легко ступает по снегу, что не слышно ее шагов.

Услыхав это, Эльсалиль побледнела:

– В таком случае это был ангел небесный, который подошел к вам и привел вас домой.

Золотые волосы

Сэр Арчи опять сидел в хижине Торарина и разговаривал с Эльсалиль. Они были одни, и сэр Арчи был радостно настроен.

Он уговаривал Эльсалиль ехать вместе с ним в Шотландию. Там он выстроит для нее замок и она сделается знатной дамой. У нее будет сто человек слуг, и она станет бывать на балах у короля.

Эльсалиль слушала каждое слово сэра Арчи и всему верила. А сэр Арчи думал, что никогда еще он не встречал девушку, которой так легко было вскружить голову.

Внезапно сэр Арчи замолчал и взглянул на свою левую руку.

– Что с вами, сэр Арчи? Отчего вы замолчали? – спросила Эльсалиль.

Сэр Арчи судорожно сжимал и разжимал руку.

– Что с вами, сэр Арчи? – снова спросила Эльсалиль. – Не заболела ли у вас рука?

Лицо сэра Арчи исказилось, и он сказал:

– Эльсалиль, какие-то волосы обвились вокруг моей руки… Видишь ли ты эту прядь золотых волос?

Сначала Эльсалиль ничего не видела. Но не успел он кончить своих слов, как она заметила прядь тонких золотых волос, обвившихся несколько раз вокруг руки сэра Арчи. Эльсалиль в испуге вскочила и вскрикнула.

Сэр Арчи, ужаснувшийся и потрясенный,