Мельпомена - Александр Девятов

перебить заливистый смех французского сердца.

– Совсем уже с ума сошел? – именно с этими словами Мелиса ворвалась в незапертую дверь. – А если бы ты в меня попал? Что тогда? Попортить личико одной из лучших актрис города! Даже если продать все то немногое, что есть у тебя за душой – этого все равно не хватит, чтобы оплатить такой ущерб!

Теперь писатель рассмеялся в голос. Абсурдность сказанного наложилась на милую злобу девушки и не оставили Филиппу и шанса сдержаться. Смешок, впрочем, послышался и из доспехов рыцаря, еле поспевшего за своей спутницей.

– И этот туда же! – возмущению Дюбуа не было предела.

– Прошу прощения, мадемуазель Дюбуа, – оправдывался знакомый голос, приглушенный ржавым шлемом. – Просто нахожу ситуацию крайне забавной.

– Что тут забавного, Жак? – недоумевала девушка. – Это покушение на жизнь! Этому обалдую слишком многое сходит с рук.

Филипп не сразу признал в рыцаре Трюффо, однако сейчас, приглядевшись и отметив комплекцию мужчины, он и сам для себя подтвердил, что это Жак. На улице рыцарский доспех смотрелся куда солиднее нежели вблизи. Сейчас было отчетливо видно ржавчину, покрывавшую добрую половину всего комплекта брони, а на шлеме и вовсе красовалась плохо содранная плесень. Прорези создавали иллюзию гримасы, будто рыцарь прищуривался, а зеленый след плесени был будто родимым пятном на лице.

– Откуда вы вытащили эту рухлядь? – с ехидством в голосе спросил Лавуан.

– Сам ты рухлядь, – выругалась Мелисса. – Посмотри в каком свинарнике живешь! А это настоящая рыцарская броня. Между прочим, ее когда-то носил действующий рыцарь. Нам его уступили по приемлемой цене. Все равно в музей такое не взяли бы – слишком уж, как они выражаются, «деформирован», а нам, уж будь уверен, он еще пригодится.

– Мсье Гобер сказал нам купить его, – подтвердил Жак. – Сказал, что он будет нужен для Вашей новой пьесы, а свои костюмы у нас в дефиците.

Этот костюм совершенно не подходит. Неужто не видно?.. Это комплект пятнадцатого, а то и шестнадцатого веков… Он никак не подойдет для столетней войны. С другой стороны, лучше уж так, чем те нелепые костюмы, что клепают за кулисами. Это хотя бы можно назвать полноценным реквизитом…

Несмотря на тот факт, что конечный образ рыцаря не совпадал с тем, что писатель рисовал у себя в голове, сам подход директора очень радовал Лавуана. Поиск настоящих доспехов для такого скряги как Гобер наверняка был весьма труден.

– Как так вышло, что ты сразу надел костюм, Жак? – поинтересовался Филипп.

– К образу следует готовиться заранее, – бубнеж Трюффо был едва различим из-за шлема, однако, на удивление, Филипп все понимал. – Роль рыцаря весьма непроста. Сказать по правде, мне – натуре прагматичной – весьма сложно себя ассоциировать со средневековым романтизмом. Публика находит это красивым: рыцари в своих сияющих доспехах, турниры во имя красивых дам, самопожертвование на благо народа. Хотя на самом деле все мы понимаем истинную картину… Это просто времена немытых солдат, где правда за тем, у кого знатней покровитель.

Сам бы не сказал лучше. Пусть Жак и выглядел в этом костюме как нелепая железная луковица, пусть слова его отдавались звонким эхом, все сказанное имело воистину великий смысл. Сейчас Филипп ловил себя на мысли, что возможно Трюффо нравится ему вовсе не потому, что он хороший актер, а потому что у него с писателем весьма схожие взгляды на жизнь и историю. Ничто так не объединяет, как одинаковое мировоззрение. Вы можете работать в разных сферах, иметь разные политические взгляды, вы можете даже находится в совершенно разных слоях общества, но если ваши воззрения одинаковы, то не подружиться вы не можете.

– Двух актеров гоняют ради одного костюма… – призадумался Лавуан. – Совсем Гобер о вас не думает.

– Все совсем не так, – возразила Дюбуа. – Во-первых, не двух актеров, а трех, – она демонстративно выставила три пальца. – Во-вторых, костюмов тоже было три. Изначально мы искали три доспеха, но женского варианта найти не удалось – что не удивительно – зато я нашла себе вот такое платье, – Мелиса достала из сумки аккуратно сложенное белое платье с простым покроем, но отлично передающее, в отличие от доспехов, времена столетней войны. – В-третьих, мы не только за костюмами пришли, но и по твою душу. Мсье Гобер сказал взять написанную часть пьесы. Да, он знает, что ты не даешь читать неготовые работы, – оборвала девушка уже готового начать долгий спор писателя, – но время поджимает, а сроки, со слов директора, не выполнены. Труппе надо готовиться…

– Не терпится узнать, что за роль мне достанется, – влез Жак.

– Погодите минутку, – недоумевал Филипп, – вы сказали трое, но я вижу лишь двоих. Где вы успели потерять третьего?

– Это весьма длинная история, – вздохнула Мелисса. – Мы вышли втроем с Пьером – он тоже хотел посмотреть себе костюм на предстоящий спектакль. Антиквар, к которому мы ходили живет недалеко отсюда, что к лучшему, потому что, уж прости, я бы ни за что на свете не стала через весь город идти, чтобы забрать твою пьесу.

Трюффо, заметно уставший стоять под тяжестью старинных лат, не спросив, сел на кровать. Та прогнулась, но выдержала ношу. Филипп, хотел было возмутиться бестактному действу, но это значило бы, что разговор Дюбуа будет прерван, а с последствиями сего никому не захотелось бы столкнуться.

– А где живет этот антиквар? – с ложным любопытством спросил Лавуан.

– Там, рядом с кладбищем, – интерес со стороны француза она восприняла с энтузиазмом. – Я боялась, что он один из тех ненормальных мародеров, что стаскивают вещи с умерших, а потом продают.

– Тогда ему должно быть по меньшей мере пятьсот лет, – съязвил Филипп.

Мелисса, само собой, язвительность в свою сторону не оценила, но продолжила как ни в чем не бывало:

– В любом случае, мсье оказался весьма добропорядочным и честным: уступил мне платье вполцены, отметив красоту моих глаз, – улыбнулась девушка.

– Еще бы, – вздохнул Трюффо, – за доспех то он попросил больше оговоренного.

– Это не столь важно, – рявкнула Дюбуа и бросила неодобрительный взгляд на коллегу.

– Так где вы потеряли Пьера? – спасал доброго друга писатель.

– Он увязался за той рыжей бедняжкой, – девушка играла с волосами, пытаясь вспомнить вылетевшее из головы имя. – Фрида, так ведь? – вопрос был обращен к Жаку, но тот пытался вытереть с шеи пот, что в доспехе было сделать мягко говоря непросто, отчего проигнорировал реплику девушки и фраза осталась висеть в воздухе. – Гардеробщица наша, – пояснила девушка, – рыженькая такая… Постоянно забываю ее имя. Ох уж эти немцы…

Лавуана стали одолевать сомнения. Хорошее настроение, до этого державшее оборону от скверных мыслей, которые постоянно