Право имею - Вячеслав Базов

находила причин. Конечно, они выбрались, но ведь могло быть и по-другому. А Леонид вложил в них столько денег и сил, что вряд ли стал бы так изощрённо убивать.

— Так в чём проблема с Бесовым? Что он сотворил там? — Глеб сделал вид, что поверил, но так сделал, что и Леонид должен был понять, сколько ему теперь стараться, чтобы снова заслужить доверие своих же чертей.

— Я думаю, что он тоже не так прост. Человек, собравший людей и захвативший здание — тот, от кого меньше всего это ждали. В политику его не пускали, но он старался, и старался действовать мирно. А тут вооружённый захват, убийство журналистов… Да, со стороны выглядит так, словно он сорвался, потому что его не хотели… Но, я думаю, он был человеком умным, чтобы понимать, что, став террористом, он тем более ничего не добьётся.

— Разве они не умирать туда шли? — спросила Ева, сложив руки на груди, чтобы согреть ладони. Они с Глебом только накинули куртки, вышли в домашней обуви, теперь она замерзала.

— Умирать — да. Позорить свои взгляды и дело — вряд ли. Это вам не школьники, которые идут расстреливать всех подряд. И вот вам совпадение — после этого инцидента правительство прислушалось к Бесову. Теперь он разглагольствует, что нельзя допустить повторения, что надо монополизировать оружие государством. Не выдавать ни охотничье, ни пневматику… и за ужесточение контроля над оборотом оружия. Это мне точно выйдет боком.

— Так ты думаешь, он может контролировать людей? — внезапно спросил Глеб, и Ева замерла между двумя состояниями, не зная, что лучше — высмеять его или поверить. Но Леонид спокойно кивнул:

— Да. Но, кажется, только одного человека… есть ещё какие-то ограничения… Но и вы засветились. Если вас снова туда посылать, то только перешив до неузнаваемости. А мне теперь цены на боеприпасы задерут так, что… надо уже экономить на своём небольшом хобби. Ну и вас жаль снова кромсать. Ева, как локоть?

Локоть не болел, да и не был ранен в последнее время. Ева интуитивно коснулась груди, которая срасталась долго и болезненно, и на которой всё же оставались швы. Глеб переспросил:

— Локоть?

— А, грудь, — поправился Леонид. — Прости. Вас так часто стали бить, что я уже путаюсь. Ладно, отдыхайте пока. Работа подождёт, всех всё равно не перебьём.

Леонид направился к воротам, сам себе открыл, сам за собой закрыл. Ева заторопилась в дом, но Глеб поймал её за куртку, сжал руку, хотя прислушивался к тому, как отъезжала машина.

— Что не так? — спросила Ева. Глеб повернулся к ней, выглядел теперь обеспокоенным, заговорил шёпотом:

— Он знал. Я более, чем уверен, что он знал.

— Он не стал бы так нами рисковать. Если бы знал, то отправил бы с оружием. И не как репортёров. Ты же сам говорил, он ненавидит рисковать.

— Но он знал и то, что у нас всё получится. И тут не просто вера в нас. Сядь мы чуть дальше от лестницы и нас либо расстреляли бы, либо мы сидели бы с заложниками. И нас тоже расстреляли. Но он попросил сесть к лестнице ближе.

— Ты к чему клонишь? — выдохнула Ева, и белый пар изо рта показался ей огненным дыханием разозлённого дракона.

— Да я и раньше это за ним замечал. Кому я скажу? Нику что ли? У Ника тоже, знаешь ли, не все дома… Слушай, иногда кажется, что он заранее всё знает. Вика с нами только полгода как была. Но я видел в его бумагах — он уже тогда следил за тобой.

— А что, на всякий случай он не следит? На случай если бы мне, допустим, просто надо помочь. Или если кто-то умрёт внезапно, а у него готов план?

— Следит, — нехотя признал Глеб. — Ладно… Если это не доказательство. Если то, что тебе снятся мёртвые, а Бесов может подчинять себе людей против их воли — тоже не доказательство того, что что-то не так с Леонидом, то вот тебе ещё история… Меня в чертей затащили сразу после того, как я убил. У него принцип, он берёт только убийц. Тех, кто смог в себе это перешагнуть. Перестал быть человеком. Так всегда было, и меня тоже сразу после убийства похитили. Только… только никто не знал, что я убью. Тот, кого убил — не знали. Человек, который был со мной — не знал. Да что там! Я сам нихера в тот момент не знал! Мне просто пушку дали и сказали стрелять! А знаешь кто знал? Леонид. Леонид и черти. Я только вышел оттуда, несколько метров до дороги дошёл, как вырулил чёрный джип и меня туда втащили. Он послал чертей ещё до того, как я убил. Понимаешь?

— Ты хочешь сказать, что он видит будущее?

Глеб кивнул, глаза у него блестели как-то нездорово, губы поджал.

— И после этого Ник псих? Он хотя бы нормальным не притворяется, — фыркнула Ева скорее чтобы с себя какую-то ответственность снять. Ей не хотелось верить Глебу, потому что если принять его слова — получалось, что она как Алиса, уже не в своём мире.

* * *

— Кто, вашу мать, эти журнашлюхи? — Бесов закурил, ослабил галстук. Был уже вечер, в кабинете горела только настольная лампа. — У журналистов сейчас что, боевая подготовка обязательна в институте? Что они делали в этих горячих точках — снимали или боевиков убивали?!

— Это всё на раз-два проверяется. Достаточно было на входе внимательнее посмотреть. На том канале и правда работают журналисты с такими именами, и внешне они даже похожи, но именно что похожи, — секретарь положила на стол два планшета. На одном — реальные фотографии журналистов, на другом — фото с камер наблюдения при входе с теми, кто явился на конференцию. — Они даже не старались. Подходящая стрижка, телосложение и типаж лица, и всё. Но это не они.

— Хорошо, а они-то кто? — Бесов ткнул в экран, на котором было фото с камер, так сильно, что на него упал пепел. Секретарша поморщилась и смахнула его, сделала жест, словно поправила выбившуюся из причёски прядь, но волосы были уложены в хвост туго. После этого технику от начальника отодвинула и придвигать больше не рисковала.

— А этого даже я не пробил. Не было таких. На камерах светились, но никуда не попадали, так чтобы там и имена их можно было узнать, — охранника не было видно в полутьме кабинета, он стоял у стены. Стоял, хотя рядом находилось гостевое кресло. Кроме них троих в кабинете никого