Ничья в любовной игре - Джоанна Рок

– Хорошо. – Жан-Пьер отложил в сторону карандаш и внимательно посмотрел на нее. – Я готов на все, чтобы найти с тобой общий язык. На этой неделе я целиком и полностью в твоем распоряжении.

Что-то в его тоне заставило Татьяну оторваться от прорисовывания звездочек по краю этикетки. Она подняла кисточку повыше, чтобы не испортить рисунок, и заглянула ему в глаза.

В их темных глубинах светилась искренность. Вряд ли он часто позволял людям заглядывать к себе в душу, подумалось Татьяне. Она и сама вот уже много лет не делала этого, но помнила это выражение по стародавним временам.

И оно произвело на нее тот же эффект, что и тогда. Ее сердце затрепетало в груди. Пустилось вскачь. Дыхание перехватило.

– Это звучит… – В ее горле встал комок, и ей пришлось прокашляться, прогоняя мысли о том, каково иметь такого мужчину рядом. Пусть даже на неделю. Или на одну ночь. – То есть я согласна.

Она облизнула губы и вернулась к работе, пытаясь отделаться от притяжения, которое она всегда к нему испытывала. Ведь это чистой воды химия, и больше ничего.

– Хочешь холодной воды? – спросила ее Аделаида, внезапно появившаяся рядом с ней с бутылкой в руке.

«Еще как хочу!» – подумала Татьяна.

– Спасибо. – Она взяла бутылку, от всей души надеясь на то, что вода погасит жар в ее груди. Но не тут-то было.

Низкий смех Жан-Пьера возвестил о том, что ее реакция не укрылась от него.

Он замолчал и принялся за свое творение, но, сидя рядом с ней, он одним своим присутствием будоражил чувства Татьяны. Она вдруг начала мечтать о том, чтобы забраться к нему на колени, как Фиона к Анри. Или чтобы он тайком поцеловал ее, думая, что никто не заметит, как Дэмпси Аделаиду.

Но самое большее, на что она могла рассчитывать, – и все, чего реально хотел Жан-Пьер, – это найти точки соприкосновения по поводу совместного воспитания Сезара и вырастить из него хорошего человека.

Она тоже этого хотела. И все же… вот бы он отбросил осторожность и логику и рискнул построить с нею более тесные отношения, чем договор о воспитании.

– Да, пока я не забыл, – внезапно заговорил Жерве. – Я заказал два рейса на субботу для гостей, которые приедут сюда, думая, что свадьба состоится в Луизиане. Но семья переберется на остров пораньше, чтобы подготовить церемонию. Леон со своей медсестрой вылетают утром, так что он встретит нас там. К завтрашнему вечеру все будут готовы?

Пока обсуждали детали перелета, Жан-Пьер посмотрел на Татьяну. Возможно, уловил ее тревогу от предстоящей встречи с Леоном. Именно патриарх семейства Рейно уволил ее отца и перевернул ее жизнь вверх тормашками, жестоко оборвав первую любовь, которую она так и не переросла.

– Твой дедушка сможет сохранить секрет Сезара? – спросила она Жан-Пьера. Неизвестно, сколько еще им удастся держать сына в тайне от прессы, нарезающей круги вокруг семейства Рей-но, точно голодные акулы.

– Нам надо будет поговорить об этом. – Он положил ей руку на колено под подушкой. Скорее всего, чтобы поддержать в трудную минуту. – У Леона болезнь Альцгеймера, и он не способен хранить секреты. Он выбалтывает все тайны прошлого, и для него нет ничего святого, потому что он не помнит, о чем следует промолчать.

– Мне очень жаль. – Татьяна действительно расстроилась, услышав, какие у старика проблемы со здоровьем. Она дотронулась до руки Жан-Пьера, просто не смогла удержаться. – Я знаю, как тебе должно быть больно. Жалко, что Сезар не узнал его прежнего… это просто ужасное заболевание. Я не знаю, что тут можно сказать и как с этим бороться. Это осложнит представление Сезара миру.

– Понимаю. – Он погладил большим пальцем ее колено, пустив по ее телу горячую волну. – Еще одна причина, по которой нужно срочно разработать план общения с прессой, чтобы безболезненно показать малыша и держать ситуацию под контролем.

– Точно, – согласилась она с ним.

Проблема заключалась в том, что у них не было ни малейшего понятия, какую историю скормить журналистам. Потому что насчет своих отношений с Жан-Пьером Татьяна была уверена только в одном: она не может отрицать, что ее бросает в жар всякий раз, когда она находится рядом с ним.

Кроме того, сегодня утром доктор объявил, что она абсолютно здорова и может заниматься сексом. Одна мысль об этом невероятно возбуждала ее. Ведь она по-прежнему хотела Жан-Пьера.

На следующий вечер ровно в семь Жан-Пьер с Татьяной, Сезаром и его няней сидели в лимузине. Они направлялись к частному аэропорту, выехав пораньше, чтобы у Татьяны было время устроиться с малышом. Она отложила утреннее кормление, чтобы дать ребенку грудь во время взлета. Так ему будет меньше закладывать ушки, ведь недаром взрослым тоже дают сосательные конфеты.

Жан-Пьер решил, что лучший способ убедить Татьяну ответить «да» на его предложение о замужестве – продемонстрировать свои отцовские качества. А значит, не только дать ребенку свое имя и сделать его наследником состояния, но и более очевидно вносить свой вклад в воспитание.

А пока он передал попискивающего Сезара Люсинде, и помог Татьяне выйти из лимузина. Их водитель уже позаботился о багаже, так что они смогли сразу взойти на борт самолета, обменявшись любезностями с пилотом, человеком, который бессчетное количество раз доставлял Жан-Пьера в Нью-Йорк и обратно.

Жан-Пьер надеялся, что пилот заслуживает доверия, поэтому предоставил ему бесценную возможность наблюдать себя в компании Татьяны и Сезара, хотя эту информацию можно было продать за бешеные деньги. Посовещавшись накануне вечером, Жан-Пьер и Татьяна все-таки решили взять Сезара в Техас, несмотря на опасность утечки сведений о сыне. Во-первых, он был на грудном вскармливании. А во-вторых, Жан-Пьер вдруг понял, что не желает расставаться с малюткой, ведь они и так потеряли слишком много времени, и первые недели жизни им уже никто не вернет. Кроме того, если он желает проявить себя перед Татьяной прекрасным отцом, надо находиться рядом с малышом.

Даже если в присутствии ребенка ему будет трудно остаться с Татьяной наедине.

– Где мы сядем? – спросила она, оглядывая пустой самолет.

«Гольфстрим» был скорее оборудован для деловых поездок, чем для удовольствия, но все равно в салоне были установлены кресла разной конфигурации, и им было из чего выбирать.

Жан-Пьер указал на задний ряд:

– Там будет лучше всего. – Он проводил ее к двум креслам, установленным в ряд. – Здесь есть экран, который опускают во время сна, и мы можем отгородиться от всех.

Люсинда передала ему сына, заняла место на противоположной стороне самолета и достала книгу.

Глядя, как малыш корчит рожицы в поисках еды и мотает крохотной головкой из стороны в сторону, Жан-Пьер почувствовал, как его захлестнуло непреодолимое желание защитить его.

– Я готова, – услышал он голос Татьяны у себя за спиной. – Не хочу, чтобы ребенок ждал еще дольше. К тому же мы скоро взлетим.