Ледяной демон - Мишель Пейвер

и завыл низко и устрашающе: «Держись подальше от нашей гряды!»

Волк перешел на медленную трусцу, тяжело дыша, ноги тряслись от слабости.

Почуял, что в этой части Леса его сородичи не охотятся. Стаи всегда оставляют такие земли между своими долинами, чтобы по ошибке не убить друг друга. Такие места хороши для волков-одиночек, там они всегда могут спрятаться… и охотиться, потому что добыча приходит туда, чтобы не столкнуться со стаями.

Волк с тоской подумал о Темной Шерсти и Камешке. Без него они стали просто двумя волками, которые должны охотиться и одновременно охранять территорию. А если стая чужаков решит на них напасть?

От тревожных мыслей отвлек запах мертвого медведя. Волк был голоден, но останки медведя пахли так странно, что он не рискнул к ним притрагиваться, и тем более не стал в них валяться, чтобы отбить собственный запах.

Одиночество расцарапывало изнутри грудь. Он не чуял запаха Большого Бесхвостого и сестры по стае – до них было слишком много прыжков.

И даже выть нельзя без риска привлечь еще больше волков.

Волку не нравилась эта часть Леса – деревья не спали, хотя должны были, а Большой Бесхвостый и сестра по стае изменили верхние шкуры и пахли тоже по-другому.

Ветер принес новый запах. Волк сразу его узнал – свирепые Белые Бесхвостые, которые нападали на брата и сестру по стае. И уже в следующее мгновение увидел их. Они были прямо перед ним и держали Длинные Летающие Когти над головой, как будто собирались на кого-то напасть. Волк почуял их неуверенность и страх.

А потом они разом опустили Длинные Когти и прижали передние лапы к груди. Они ему поклонились и, развернувшись, исчезли в темноте.

Волк был поражен. Почему Белые Бесхвостые охотились за братом и сестрой по стае, но ему при этом кланялись?

* * *

Ренн, свернувшись калачиком, лежала в спальном мешке. Она замерзла, у нее свело руки и ноги, потому что мешок был привязан к ветке на случай падения во сне. Торак тоже не спал. Ренн знала, что он беспокоится о Волке.

Снег перестал идти, небо было ясным, ночную тишину нарушало только чириканье белобровиков. Полумесяц стал совсем тонким, луна светила из последних сил.

Осторожно, чтобы одежда не заскрипела слишком громко, Ренн повернулась и посмотрела вниз. Она до ужаса боялась увидеть, как по снегу крадутся перемазанные мелом и углем охотники… Или как Сдирающие Кожу лезут вверх по стволу дуба…

Слова Гувача весь день не давали ей покоя.

«Сдирающие Кожу охотятся за глазами, языками и мозгами».

Что она упустила?

И тут Ренн осенило. Ее сон – Наигинн высасывает мозг из новорожденного тюленя. Она подозревала, что Наигинн жив, но что, если это действительно так – он выжил и нашел дорогу в Глубокий Лес? Что, если он использует Сдирающих Кожу и они собирают для него то, чего он жаждет больше всего?

Это объясняло ловушку с китовым усом. Жестокий способ медленного убийства – он понравился бы ледяному демону. Но как в этом сложном узоре оказался медведь? Ренн понимала, что ответ есть, просто она не знает, где его искать.

Ветви дуба задрожали, и Ренн увидела внизу бизона. Он выдыхал облака сверкающего при свете звезд пара и, кряхтя от удовольствия, терся плечом о грубую кору дуба.

У Ренн заурчало в животе. Торак сверкнул глазами.

«Я тоже проголодался», – одними губами сказал он. Припасов было совсем мало, поэтому на ночь они съели только горсть буковых орехов и немного сморщенных от мороза ягод шиповника.

Бизон ушел, помахивая коротким хвостом.

Вскоре после него появилась лесная лошадь, она потерлась о ствол дуба жесткой гривой, подняла голову, пристально посмотрела на Торака и растаяла в темноте.

Ночь не заканчивалась.

Ренн увидела сверкающие от инея рога. Олень ощипывал свисающий с нижних веток дуба мох.

Заскрипела парка Торака – он придвинулся ближе к Ренн и прошептал:

– Все думаю о той ловушке. Китовый ус, никто из племен Глубокого Леса не станет ничего на него выменивать. Это точно дело рук чужака.

– Я тоже так думаю, – прошептала в ответ Ренн и решила, что пришло время рассказать о Наигинне. – Есть кое-что, о чем я…

Торак приложил палец к губам.

Олень рысью побежал прочь. Торак натянул на нос и рот плетеную повязку. Ренн сделала то же самое.

– Не нравится мне это, – тихо пробормотал он. – Они все появляются с одной и той же стороны, как будто уходят от чего-то…

Ренн увидела, как у него округлились глаза, и, не рискуя наклонить голову, глянула вниз.

Из темноты беззвучно появились похожие на невысокие и тонкие черно-белые деревья существа.

Глава 12

Торак и Ренн задержали дыхание и наблюдали за тем, как Избранные осматривают землю под дубом. Если бы какой-то охотник поднял голову, их бы точно заметили.

Одни разглядывали следы копыт на снегу, другие – замерзшие слюни оленя на ветках. Наступал рассвет, и они легко обходились без факелов. Один охотник отцепил от ствола дуба клок шерсти зубра, отбросил в сторону и внимательнее присмотрелся к коре.

Ренн умоляла хранителя племени не дать охотнику заметить царапины, которые они с Тораком могли оставить на коре, пока забирались наверх.

Два других охотника что-то нашли. Они сняли рукавицы и жестами позвали остальных. Все собрались в одном месте, быстро, как угри возле утопленника. В воздухе замелькали белые от мела пальцы.

Избранные беззвучно разъехались в стороны на длинных узких полозьях из отшлифованных костей и еще энергичнее занялись поисками. Они ощетинились топорами, копьями, луками и тонкими ножами из кремня. Все были мужчинами, их исчерченные черными полосами белые парки и штаны сливались с деревьями. Маски капюшонов были связаны из собачьей шерсти, которая свободно пропускает замерзшее дыхание.

Только когда Избранные откинули капюшоны, Ренн смогла определить, из каких они племен.

Лесные Лошади: длинные волосы и бороды заплетены в жесткие от мела косички. Когда облизываются, видно, что губы зеленые.

Летучие Мыши: короткие, как мех, черные, смазанные варом волосы, кончики ушей обрезаны, чтобы повторить острую форму ушей покровителя племени.

Зубры: в мочки ушей вставлены кольца из коры березы, головы и лица бритые и покрыты шрамами.

Многие племена наносили себе шрамы так, чтобы со временем они превращались в рельефные рубцы. У Фин-Кединна были такие на плечах, он втер в порезы лишайник. Но никто в Открытом Лесу не наносил подобные шрамы по всему телу и лицу, чтобы кожа стала