Черный телефон - Дарья Симонова

И в этой нирване их застала старуха Девяткина. Если в первый раз подобное случилось из-за страсти, то теперь это было грубым нарушением базовой потребности! Старая ведьма отняла святое. У старух девяткиных даже нечаянные поступки — зло. Первая Леночкина мысль — Девяткина настрочит жалобу в департамент. Она вечно грозилась! А быть может, такое уже было, Лена не запоминала такие скандальцы, они сыпались на начальство… Кажется, давным-давно была какая-то шумиха по поводу той самой статуэтки Грина. Бэлла ее убрала — считала, что мистический романтик русской литературы в таком исполнении напоминает члена политбюро. В новейшую концепцию клуба это старье никак не вписывалось. Старый Грин был упрятан в кладовку, а новый еще не появился. Хотя скульпторы на горизонте появлялись, и один даже подарил клубу свое творение «Слияние человека со вселенной», которое безмерно раздражало старческий «правый сектор» разгулом авангардизма. Но с сотворением скульптуры Александра Грина, здешнего гения места, ваятели медлили. Ведь Бэлла ждала бескорыстной инициативы… А бескорыстно ей пока втюхивали одну абстракцию.

Ник повел себя очень грамотно. В одно мгновение вывел сюжет в утешительное братское русло. Или он для него таковым и был? Назвал Лену Анечкой, как местную уборщицу, — знал?! — и пробасил, что «непременно поможет».

— Девушку из квартиры выгнали! Вот сволочи… — перешел он в наступление, сыграв перед Девяткиной этакого Робин Гуда, пришедшего наказать проклятых буржуинов, промышляющих арендой недвижимости. И Девяткина как будто поверила. Но если она поверила, тогда почему Нора узнала о запретном романе?! Нора была единственной из сотрудников «Грина», с кем Девяткина держалась сдержанно и уважительно. Что ни говори, рыбак рыбака… Две фурии! Леночка, несмотря на то что хаживала к Норе в хранилище за рюмочкой утешения, толком не делилась с ней сокровенным. Нора, кстати, и не допытывалась сильно. Она строила предположения, Ленца неопределенно кивала — и это обеих устраивало. В принципе нетрудно догадаться, отчего рыдает девушка. «Поссорились?» — спрашивала Нора. «Расстались», — отвечала Леночка. Так она миновала подробностей о демоническом романе с Родионом. Но вот про Николая Нестерова Мегера Грантовна пронюхала.

— Вы что-то путаете! — попыталась с достоинством выпутаться отрицанием Ленца.

— Тише, детка, тише, — с иезуитской лаской прошипела Нора, доставая заветную бутыль. — Я никому не скажу. Кто без греха… Главное — вовремя прекратить.

— Вовремя — это пока никто не узнал, — усмехнулась Лена, презрев конспирацию.

— Вовремя — это пока не узнала жена, — поправила Нора. — Побереги Танюшу.

И Мегера Грантовна углубилась в истории из своей молодости, а Ленца хмелела, потому что на сей раз выпила больше своей обычной гомеопатической дозы. И не могла понять, какую же игру затеяла с ней эта опасная женщина. Опасная, как та самая грубая лесть, которую так яростно отвергал Ник. Ведь он прервал их отношения, когда Лена сковырнула тему его литературного таланта. Она была уверена, что талант нуждается в признании. Но признание было истолковано как женские маневры. Как и неловкие слова любви… Что за тип!

Лена выдержала эти окаянные дни черного телефона. Он молчал, проклятый, но выкарабкиваться из слезного желе тоски Ленце помогала странная уверенность в собственной правоте. Она любит, и она отступила. Это когда-нибудь зачтется. Ник — не похотливый бабник. Он уязвим. Такие мужчины страдают глубже женщин. Ведь страдал же Заболоцкий у своего черного телефона. Поэт и прозаик накрепко связались в Леночкином сознании. И поэт был, как ни странно, более понятен. Он бы ее не бросил из-за грубой лести. Он бы ее простил, он тоже пережил запретную любовь, — все знают, кому посвящен цикл стихов с «Черным телефоном». Не жене, другой женщине. Елена Царева — тоже другая женщина. И у нее для строптивого Ника припасена одна страшная новость. О, черный телефон пока молчит об этой новости. До поры до времени! Но она заставит посмотреть на другую женщину по-другому. А пока… в утешение дан Птенчик. Джазовая «Птаха». Его мелодию пока разобрать трудно, она еще только рождается. Но в ней определенно что-то есть…

Мир стоит на ките справедливости, просто этот кит — невидимый. И самый маленький из трех самый непостижимый. Потому нам кажется, что он давно уплыл.

— Можете мне не верить, но это эмблема тайной организации нацистского толка.

Давид так разволновался, что снова перешел на «вы». Таню выдавала предательская изумленная улыбка. Какой забавный мальчик — в бусах Люды Шнырь он обнаружил подвеску со знаком тайной организации! Не мальчик, а жемчужина в череде серых будней…

— Эти вполне способны на убийство, зря вы смеетесь! — прищуривался Давид.

— Я верю, верю. Но зачем тогда разбрасываться этими знаками на наших черных лестницах? Почему бы адепту лютого ордена Люде… — тут в Тане заклокотал смех, и она еле сдержалась, — не оставить свои ритуальные бусы рядом с телом? Это если тайная организация хотела поиграть в пять зернышек апельсина и себя гордо обнаружить. А если она не хотела обнаружить, тогда почему адепты столь рассеянны и забывчивы? Кстати, о Люде этого никак не скажешь. Она цепкая, как пиявка.

При всей комичности Давидовых изысканий Таня не могла отрицать, что бусы — важная находка на безрыбье. Если бы существовала некая признанная версия убийства, то она могла бы ее опровергнуть. Ведь, как известно, если деталь не вписывается в версию — значит, неверна вся версия… но версии никакой не было, во всяком случае обнародованной. Таня мусолила безделушку и вспоминала, как Нора пыталась эпатировать следователя-бодрячка. А он не эпатировался. Тоже мне невидаль — секс в кладовке! Может, и вправду у Штопина была интрижка со Шнырем? Нет, вряд ли… они слишком друг другу подходят. Нужны шероховатости противоположностей, чтобы зацепить друг друга. Настолько зацепить, что не совладать с влечением. И, возвращаясь к бусам, — почему они оказались в подвале? Почему не остались на месте прелюбодеяния, а затем преступления?

Давид же был охвачен жаждой разоблачения и взахлеб повествовал о сектах и тайных организациях, для которых жизнь человека не имеет никакой ценности. О том, как они орудуют рядом с нами, а мы даже не подозреваем об этом! И о том, как темные силы враждуют друг с другом, убивая неугодных. О, всем нам свойственно временами ниспровергаться в теории заговора и вожделенно искать там причины всех наших драм…

— О чем это вы? Начитались фэнтези? — В кабинет ворвалась Кира. Неуемный свежий ветер. Бэлла всегда категорически предупреждала: видишь Киру — заклей себе рот. Все, что ты скажешь, немедленно распространится по библиотеке и далеко за ее пределами. Поэтому Таня рефлективно умолкла. Но Давид об этом предупреждении не слышал и принялся изливать в благодарные уши рассказ о современных последователях ННРБА.

— Вот смотрите, на этих бусах знак этого ордена! — победоносно провозгласил Давид. И Таня подумала, что теперь улика, ее личная первая и последняя улика, точно не поможет следствию. Но Кира внезапно посерьезнела и принялась внимательно рассматривать знак и вдруг тихо пробормотала: