Обойма ненависти - Алексей Макеев

– Ладно, адвокат, в бою проверим, какой он опер.

В управлении транспортной милиции сыщики заняли три кабинета, включая и кабинет начальника уголовного розыска. В помощь Исаеву на сутки выделили еще двоих курсантов-стажеров. Гуров был рад даже этому. Никакой особой квалификации или большого опыта в их мероприятии не понадобится – нужно просто тщательно опрашивать проводников и показывать фотографию Липатова. На это сгодятся и курсанты. Да и сам начальник розыска был настроен позитивно, хотел помочь полковникам из главка. В данный момент они работали по раскрытию, вообще-то, преступления по его подразделению. Так что еще вопрос, кто кому в данной ситуации помогает.

Перед Гуровым проходили лица: молодые и не очень, уставшие, задорные, иногда испуганные; девушки, молодые парни, зрелые женщины. Сыщик старался сразу определить характер собеседника, его личностные особенности. С каждым нужно вести свой разговор. Если всех чесать под одну гребенку, то лишнего времени это займет вдвое больше. Помочь человеку вспомнить, мобилизовать его на воспоминания, дать подсказку, на какое поведение конкретного пассажира они должны были интуитивно обратить внимание.

Сложность была в том, что Липатов и его подельник, естественно, билета не покупали. С одной стороны, было бы проще истратить по полторы тысячи рублей на билет в плацкартном вагоне и перемещаться по поезду абсолютно легально. Но! Всегда оставался риск попасться на краже или шулерстве. Окажись они в руках оперативников, и те поднимут данные по перевозкам. Сразу всплывут маршруты, даты. И начнут навешивать на задержанных дела по всем заявлениям с этих поездов. Поймай их без билета с краденым чемоданом или кейсом – всегда можно сказать, что черт попутал, что это в первый раз.

Значит, проводники должны были вспоминать не пассажиров своего вагона. Этих они обычно и так помнят. Вырабатывается с годами у них профессиональная память. Никто ведь не удивляется, что проводники всегда приносят чай в то купе, из которого его просили, и практически никогда не ошибаются. И помнят, где какой пассажир выходит и в каком купе сколько должны за чай.

Другое дело с посторонними. Они в вагонах бывают всегда. К одному в купе зашел коллега или друг, у которого билет в другой вагон; к другому – хороший знакомый, с которым они случайно оказались в одном поезде. А третий просто оказался не в меру общительным и познакомился с кем-то в вагоне-ресторане. Таким же не в меру общительным. Кстати, те, кто идет в вагон-ресторан, тоже постоянно мелькают в коридорах.

Исаев перед началом допросов проводников немного просветил полковников и стажеров о существующих инструкциях для поездных бригад, особенно в той части, что касалась терроризма и краж. Эти инструкции обязывали проводников очень внимательно приглядываться к тем, кто ходит через вагоны с сумками, портфелями, пакетами. Останавливать и допрашивать – конечно, полнейшее нарушение прав пассажиров, равно как и попытки проверки личных документов и билетов, шатающихся по вагонам. Но цепкий глаз профессионалов-проводников, как правило, сразу вычленяет тех, кто может быть вагонным вором, кто может идти не со своими вещами. И помнят они прекрасно, что гость из другого вагона пришел к пассажиру с пустыми руками. И если он вышел из купе и направился в другой вагон с сумкой, то проводник обязательно заглянет в это купе, чтобы убедиться, что внутри не остался в бессознательном состоянии обокраденный пассажир.

Беда была в том, что не большинство, но кое какая-часть проводников подрабатывает, глядя сквозь пальцы на разъезжих «коммерсантов» и на профессиональных картежников, очищающих карманы простаков или просто азартных по натуре людей. Эта категория проводников ни за что не сознается, что в ее вагоне «работали». Потому что с ней поделились.

И вряд ли Липатов с напарником регулярно из недели в неделю воровали в поездах вещи. Сыщики давно бы почуяли закономерность, даже если парочка работала на всех направлениях. Видимо, все же они играли в карты. Это было не весть какое страшное преступление. Формально шулерство приравнивалось к мошенничеству, но только нужно было это доказать. Доказать, что подозреваемому не просто везло в карты, а что он передергивал. И зафиксировать целый ряд потерпевших, чтобы это была тенденция, а не капризы одного командированного, просадившего казенные деньги.

Исходя из всего этого, сыщики и строили планы допросов проводников и бригадиров, не напирая на то, что с их попустительства мошенники творят в вагонах свои черные делишки, а именно прося помощи в раскрытии преступления. Ведь человека убили, выбросили с поезда…

К концу четвертого часа Крячко зацепил наконец молоденькую проводницу из минского пассажирского. Мгновенно пригласили в кабинет бригадира, а еще не опрошенные бригады других поездов переключили на стажеров.

Хмурый дядечка в форменной рубашке и с прической Брежнева в молодости сидел рядом с проводницей и тихо злился. Не надо было к гадалке ходить, чтобы понять, что девчонке сегодня влетит по первое число.

– Да вот этот, – кивала проводница и переводила испуганный взгляд с фотографии Липатова на Крячко и обратно. – С ним еще худощавый такой был, в очках. Он все время подкашливал. Они с моим пассажиром вместе вернулись из ресторана и засели играть в карты.

– Какое место в вагоне занимал пассажир? – тут же спросил Исаев.

– Сейчас соображу, – задумалась проводница. – Третье купе, левая полка. Левая нижняя, потому что я видела, как он вечером там лежал. Значит, девятое место.

Капитан тут же вышел из кабинета, и Гуров мысленно похвалил оперативника. Не стал ждать указаний, а побежал запрашивать, на чье имя и по какому паспорту покупался билет на тот поезд и на то место в том вагоне.

– Почему вы решили, что они пришли вместе из ресторана? – продолжал Крячко.

– Ну, не знаю, – пожала плечами девушка. – Это всегда видно. Курить пассажир выходил в противоположный тамбур, а в ресторан идти надо мимо моего служебного купе. Ну, отрыгивал он еще заметно, спичкой в зубах ковырял. Нет, не спичкой, а зубочисткой. И с пивом они шли. Шесть бутылок несли с собой.

– Хорошо, – одобрительно сказал Крячко и улыбнулся проводнице. – И что дальше они делали?

– Сели в карты играть. Верхние полки были заняты, а одно нижнее место было свободно. Они втроем внизу и расположились. Очкарик один раз выбегал, такой расстроенный… Я думаю, что за деньгами ходил. А мой пассажир и этот с фотографии все смеялись над ним. Потом очкарик и этот ушли. Пассажир долго в тамбуре курил. Я выходила подметать, а он там стоит и сигарету во рту мусолит. Я еще подумала, что проиграл он много.

– Вы видели этих двоих игроков? – спросил Гуров бригадира.

– Очень даже видел… – возмущенно начал мужчина, но Гуров положил ему руку на локоть.

– Спокойно, не волнуйтесь. Подробно, в деталях, пожалуйста.

– Я проходил через вагон около десяти вечера и обратил внимание, что в купе пьют пиво, в карты режутся и ведут себя… слишком оживленно.

– Шумели, ругались? – уточнил Крячко.