Французская революция - Дмитрий Бовыкин

Известие о резне в Гласьер наделало много шума в Париже. Законодательное собрание ее осудило и постановило провести расследование. Марат же, напротив, и на этот раз с восторгом приветствовал «акт правосудия, который пришлось совершить авиньонским патриотам». В ходе расследования некоторых из убийц задержали, и какое-то время они провели под арестом, но уже в марте 1792 года их всех освободили от ответственности по очередной амнистии.

С первых же дней Революции те, кто не смог ее принять, начали покидать страну. Считается, что всего за революционное десятилетие за границу выехали около миллиона человек. Несмотря на то что революционная пропаганда неизменно изображала эмигрантов как дворян, готовых с оружием в руках сражаться за Старый порядок, или как бежавшее из страны неприсягнувшее духовенство, это было совершенно не так.

Значительная часть выехавших в те годы за рубеж спасалась от экономических неурядиц и страха перед революционным насилием. Они не собирались ни с кем сражаться, а лишь пытались обеспечить себе средства к существованию. Какая-то часть отправилась за океан – в Соединенные Штаты и Канаду, но большинство разъехалось по странам Европы, включая Россию. Позднее многие из них вернутся во Францию: кто-то еще во время Революции, кто-то уже при Наполеоне, а кто-то и вовсе после Реставрации. Подавляющее большинство эмигрантов принадлежало к третьему сословию, 25 % – к духовенству и лишь 17 % – к дворянству. Правда, в их числе оказались самые знатные семьи королевства, включая принцев крови. Поначалу отъезд за рубеж не представлял каких-либо сложностей: до второй половины 1791 года во Франции еще сохранялась свобода передвижения, а преступлением выезд за границу стали считать только в 1792 году.

Вместе с тем определенная часть эмигрантов все же не просто негативно относилась к Революции, но и готова была сражаться против нее с оружием в руках. Самой большой сложностью для ее противников как внутри страны, так и за рубежом было отсутствие единого лидера. Очень быстро стало понятно, что сам Людовик XVI сопротивление революционным преобразованиям не возглавит. Во-первых, король не подходил для этого по характеру: он не был харизматической личностью, способной быстро реагировать на вызовы времени и находить нестандартные решения. Во-вторых, он старался избегать прямых конфликтов со своими подданными, предпочитая компромиссы. К этому его побуждала история Английской революции, которую Людовик XVI хорошо знал. «Я не хочу, чтобы из-за меня погиб хотя бы один человек», – сказал он в июле 1789 года.

Такая позиция короля представляла для роялистов огромную проблему. Подписывая один за другим декреты Учредительного собрания, Людовик XVI за два года разрушил тот фундамент, на котором покоилась тысячелетняя французская монархия. Из короля Франции и Наварры он превратился в короля французов, причем не только по воле Бога, но и в силу принятых Учредительным собранием законов. Конституция 1791 года, признавая его особу священной и неприкосновенной, предусматривала возможность отречения короля от престола и замену наследника трона. Складывалась совершенно беспрецедентная ситуация: монарх раз за разом покорно соглашался с нарушением «нерушимых» законов французской монархии.

Неудивительно, что очень быстро противники Революции начали возлагать свои надежды на других лидеров роялистского движения. В ночь на 17 июля 1789 года, всего через несколько дней после взятия Бастилии, в эмиграцию отправился младший брат короля – Шарль-Филипп, граф д’Артуа. Он имел репутацию человека поверхностного и беззаботного, не пользовался популярностью в народе и никогда особенно не интересовался политикой. Накануне Революции он поддерживал реформаторский курс Калонна, но твердо стоял на том, что все должно ограничиться только реформой финансовой сферы. Его негативное отношение к Неккеру и нежелание согласиться с притязаниями третьего сословия в Генеральных штатах снискали ему славу консерватора и верного сторонника Старого порядка.

Граф д’Артуа нашел убежище у родителей жены в Турине. Именно его двор был в 1789–1791 годах центром контрреволюции. С ним находились в постоянном контакте другие выехавшие за границу принцы крови, а роль министра здесь с 1790 года исполнял Калонн, который пользовался у графа д’Артуа большим уважением. Однако объединившимся вокруг младшего брата короля эмигрантам не хватало ни авторитета, ни средств, ни политической воли: Людовик XVI отказывался дать им какие-либо официальные полномочия и крайне скептически воспринимал их деятельность, которая навлекала подозрения революционных властей и на него самого, ухудшая его и без того непростое положение в столице.

Именно здесь коренилась одна из причин того, почему ни на одном из направлений политическая деятельность графа д’Артуа и его окружения не увенчалась успехом. Роялисты предпринимали самые активные усилия, желая вернуть Людовику XVI свободу. Было составлено немало проектов того, как королевской семье покинуть Париж. Однако король выбрал другой план, закончившийся Варенном. Пытались роялисты и взбунтовать провинции. В 1790 году вспыхивали мятежи в Ниме, Монтобане, Тулузе – тех городах, где сохранялось противостояние протестантов и католиков. Бунтовал Лион и другие города в долине Роны. В Пуату, Эльзасе, Франш-Конте, Провансе – везде действовали роялистские агенты. Был разработан план по организации в декабре 1790 года всеобщего восстания с центром в Лионе, куда прибыли бы и принцы, и Людовик XVI, но король не поддержал его, сочтя слишком опасным. Когда граф д’Артуа, решив обойтись без согласия брата, собрался сам отправиться на территорию Франции, Людовик XVI обратился к королю Сардинии с просьбой не позволить принцам совершить такую ошибку и удержать их – если придется, даже силой. А после принятия Конституции 1791 года Людовик XVI и вовсе повелел всем эмигрантам вернуться на родину.

Поссорившись с сардинским двором, граф д’Артуа и его окружение перебрались в Швейцарию, но и власти кантонов не захотели видеть их на своих землях. В конце концов к середине 1791 года двор младшего брата короля обосновался на территории южной Германии, в городке Кобленц, где сливаются Рейн и Мозель.

Состоявшийся в июне 1791 года отъезд за границу второго брата Людовика XVI, графа Прованского, придал новые силы противникам Революции. Воссоединившись с младшим братом, принц поселился в замке под Кобленцем. 10 сентября 1791 года оба публично обратились к Людовику XVI с просьбой не подписывать новую конституцию, «которую отвергает его сердце, которая идет вразрез с его собственными интересами и интересами его народа, а также с обязанностями короля». 11 сентября к этому посланию присоединились другие принцы крови: принц Конде, герцог де Бурбон и герцог Энгиенский. Людовик XVI ответил столь же публично: по его словам, народ терпел лишения лишь в ожидании конституции, и ее едва ли уместно менять сразу после принятия.