Золоченая цепь - Дэйв Дункан

Ритуал был долгий и сложный, ибо все стихии, вовлеченные в обряд Уз, приходилось призывать еще раз. Все это время Дюрандаль лежал скованный на наковальне, главным образом молча, хотя и вскрикнул, когда его меч сунули на горячие угли. Двое магистров раздували угли мехами.

Продолжительное нагревание на углях губительно для клинка, ибо сталь становится хрупкой.

Под конец, когда меч раскалился докрасна, участники завели песнь посвящения, ибо того требовали древние записи, хотя включать это в церемонию, имевшую целью отменить предыдущий ритуал, казалось кощунством. Затем Магистр Арсеналов, мужчина бычьей комплекции, вытащил меч Харвест из огня, взмахнул им и изо всех сил устремил клинок в сердце лежащего. Увидев надвигающийся меч, Дюрандаль вскрикнул в последний раз.

Клинок разлетелся на куски, тело осталось невредимым. Ритуал, похоже, завершился успешно.

— Я не вижу даже следа на его коже, — довольно заметил Великий Магистр, опираясь на свой посох и вглядываясь попристальней. — Сэр Дюрандаль?

— Он без сознания, — сказал Монпурс. — А как бы вы перенесли это? Давайте-ка снимем с бедолаги эти чертовы цепи и отнесем его в постель.

Когда потребность в туалете стала нестерпимой, Дюрандаль открыл глаза, признавая тем самым, что пришел в сознание. Монпурс сразу же закрыл свою книгу; он сидел в кресле у окна последние три часа, если не больше, и читал. Возможно, он тоже притворялся.

— Как ты себя чувствуешь, брат?

Слабый шепот:

— Горло болит.

— Я удивляюсь, как у тебя вообще осталось что-то от горла.

Комната была большой и хорошо обставленной. В самой кровати без труда разместилась бы пара волов, шторы были из дорогого бархата, хоть и выцвели кое-где. Пейзаж за окном напоминал тоскливые, каменистые холмы Старкмура, но таких палат в Айронхолле Дюрандаль не помнил.

— Где?..

Коммандер встал, и когда он отвернулся от света, стало видно, что он улыбается.

— Дома, в Холле. Это королевские покои. Молодняк сюда не пускают. Тебе не это нужно? — Он полез под кровать и достал требуемый предмет.

Последующая процедура отняла у Дюрандаля все силы — Монпурсу пришлось помочь ему встать и поддерживать его. Он рухнул на кровать словно выброшенная на берег рыба. Монпурс протянул ему флягу, чтобы он напился.

— Жареной оленины? Горохового пудинга? Куриного бульона?

Дюрандаль молча закрыл глаза. Прошло почти три года с тех пор, как он в последний раз выспался.

* * *

Битва Королевской Гвардии с сэром Дюрандалем продолжалась три дня и три ночи. Они ни на минуту не оставляли его одного: Монпурс, Хоэр, Чефни и другие, дежурившие по очереди. Они таскали ему подносы изысканных яств. Они наставляли его. Они ругали его. Они молили его. Хоэр даже плакал. Они посылали к нему Великого Магистра и других рыцарей. Они показали ему королевское прощение, его кинжал и даже перекованный Харвест, такой же прекрасный, как прежде, с названием, выбитым аккуратными маленькими буковками у основания клинка, видишь? Ничего не помогало.

Он отказывался говорить. Он отказывался есть. Он пил, мочился и спал. Ничего больше. Лицо его, и без того худое, осунулось под щетиной еще сильнее. Вечером третьего дня дверь распахнулась и вошел Король.

— Вон! — рявкнул он, и Монпурс вылетел, словно перепуганный заяц. Король захлопнул за ним дверь с силой, сотрясшей дом до основания.

Его Величество шагнул к постели и остановился, уперев руки в бока.

— Ну? — спросил он. Казалось, он заполнил собой всю комнату.

— Нет, — прошептал Дюрандаль.

Король взвился, как огромная жаба; казалось, от свирепого взгляда его янтарных глаз в комнате стало светлее.

— Я не принимаю такого ответа ни от кого. Что с того, что Таб Ниллуэй мертв? Он так и так помер бы на плахе. Совращение Клинка само по себе преступление. Сущий вздор!

Его убил собственный Клинок. Все остальное не имело и не будет иметь значения.

Августейший взгляд потемнел.

— Почему тебя беспокоит то, что случилось с этим изменником? Ты свободен от Уз.

Он не ощущал себя свободным.

— Ну? — взревел Амброз. — Где твоя преданность мне, а?

— Да здравствует Король, — прошептал Дюрандаль.

— Думаешь, этот пухломордый Наттинг победил тебя? Черта с два, это ты его победил! Он думал, я дал ему Клинка, так как считал его важной персоной, а я просто пометил его как опасного. Гниль вроде него забирается под обшивку и потихоньку гложет мебель, но он не мог оставаться невидимкой, когда ты следовал за ним. Ты просто сиял. Весь двор оборачивался тебе вслед. А я всегда помнил, что пометил господина Таба Ниллуэя как опасного.

Это была ложь. Дюрандаля назначили к маркизу, чтобы нюхачка могла идти за Клинком в темноте. Он двойной изменник, предавший и подопечного, и монарха.

Король ждал ответа, но так и не получил его. Увидев, что разговор на повышенных тонах не дает результата. Король повысил голос еще больше, грохоча как гром. Он пнул ногой столик у кровати. Он швырнул на одеяло свиток.

— Вот твое прощение. Я сделаю тебя рыцарем Ордена, и ты сможешь использовать все свое мастерство в фехтовании, обучая будущих Клинков здесь, в Айронхолле. Ну, что ты на это скажешь?

Прожить всю оставшуюся жизнь среди этих пустынных холмов? Навсегда остаться жутким примером Клинка-неудачника, помогать юнцам попасть в ту же ловушку, в которой оказался сам? Немыслимо.

— Нет.

— Так я и думал. — Во взгляде Короля вдруг мелькнуло довольное выражение. — Ладно, не для того я ехал сюда целый день на пустой желудок, чтобы слушать какое-то жалобное хныканье. Ты вмешиваешься в дела королевства. От тебя только хлопоты, но я собираюсь попытаться подвергнуть тебя новым Узам.

— Что? И это получится?

— Возможно, нет. Заклинатели говорят, что это убьет тебя. Вот как раз и проверим. — Дом снова содрогнулся от королевского рева. — Его Величеству нужен Клинок. Готов ли ты служить?

Дюрандаль мотнул головой.

Желтые королевские глаза вспыхнули опасным огнем.

— Ты отказываешься исполнять мою волю?

— Узы порочны, — сказал Дюрандаль с усилием. — Они крадут у человека душу.

— Крадут? Ты хочешь сказать, дают. Если бы у твоего прошлого имелось хоть какое-то будущее, парень, тебя бы ни за что не привезли в Айронхолл. У Клинка есть гордость, статус и главное — у него есть цель. Он нужен. Его жизнь нужна. Случается, его смерть бывает еще нужнее. И уж сейчас по тебе никак не скажешь, что у тебя есть будущее. Служи или умри! — Король поднял стиснутый кулак. — Но я никогда не буду посмешищем, даже для тебя. Ты можешь держаться на ногах? Ты скажешь слова?