Возвращение блудного сына - Александр Омельянюк

Видя её поведение и позицию к мужу, а может быть и не поэтому, а по какой-либо другой причине, может быть, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед ним, Настя вдруг стала проявлять больше заботы о брате, иногда в чём-то, хоть в мелочах, хоть в демонстрации внимания и уважения к нему, заменяя Ксению.

Платон не только это почувствовал, но и увидел, как гостившая у него на даче сестра стала теперь больше помогать ему, даже ухаживать за ним, иногда и этим замещая жену.

Да! Моя работа не прошла даром! – ещё раз убедился он, сладко засыпая очередной раз в одиночестве.

Ксения, дабы не мешать гостье, не прерывать и её сон, и не пробуждаться от теперь не нужных ей домогательств мужа, предложила ему ночевать внизу, в кабинете.

Чуткий Платон вынужденно согласился.

Со среды, двадцать первого июля, он опять взял три отпускных дня, проведя их со своими родными женщинами.

Кроме работы на участке он поиграл с ними в пинг-понг, но от бильярда те отказались. И это конечно Платону не понравилось.

Хоть с кошками играй! – в сердцах сказал себе он.

И те, безотказные на ответную ласку, поддержали своего верного хозяина, отвлекшись от своих постоянных хаотических перемещений по участку.

Однажды, лазающие по столбам беседки, любопытные кошки даже нечаянно включили там свет, который был случайно обнаружен Платоном лишь ближе к вечерним сумеркам.

Смех с ними, да и только! – понял хозяин.

Но смех был не только с кошками.

Небольшой слепень, наверно любопытная девушка, умудрился забраться под мужские плавки и сесть на головку члена Платона, где был пленён остатками его крайней плоти. Насекомое видимо отчаянно боролось за свою жизнь? Придавленное, оно, энергично работая лапками, пыталось выбраться из плена, но тщетно.

Чувствуя, что его кто-то щекочет в интимном месте, Платон, в конце концов, в туалете стянул с себя плавки и взглянул на конец, обомлев. Под отпавшим трупиком насекомого на головке интимной части его тела явственно виднелось небольшое, блестящее и незначительное покраснение.

Вот это да?! – удивился бывший юннат, чуть ли не побежавший рассказать об этом жене, с надеждой, что она хотя бы заревнует…

При разговоре с ней он даже хотел было стянуть с себя плавки, где уже чуть заметно и чуть угрожающе поднималось его шестидюймовое орудие.

Но тщетно! Ксения лишь невнятно посочувствовала мужу.

В субботу, двадцать четвёртого июля, они вдвоём – без отъехавшей на выходные Насти – вечерком с вином и шашлыком отметили двадцатилетие, накануне прибывшего под Анапу Иннокентия, по телефону поздравив сына с юбилеем звоном своих, сдвинутых в отцовском тосте, бокалов.

– «Да! Не выпало нам в этом июле всем вместе отпраздновать Кешкин день рождения!» – себе и супруге посочувствовал Платон.

– «Зато он в море покупается и хоть недельку по-настоящему отдохнёт в отпуске от нашей жары!» – успокоила его Ксения.

Но её предположения подтвердились только частично. Жара была не только в Москве и в Московской области, но и по всей Центральной и Южной России, включая её Черноморское побережье.

Зато, словно по закону сохранения количества вещества в природе, в Аргентине, впервые за девяносто лет, в июле выпал снег и похолодало!

В подтверждение сенсации Слава через интернет послал отцу фотографию этого чуда, которую тот смог посмотреть в компьютере в одну из своих вынужденных поездок домой лишь в конце лета.

Летом у Платона совершенно не было возможности поговорить по Skype не только через океан с Вячеславом, живущим от отца и в других полушариях Земли, но также и с Владимиром, живущим от него относительно недалеко, на Украине.

Да и другим детям Платона было пока не до отца и его дачи.

Даниил с семьей спасался от жары под домашним кондиционером.

Екатерина с Виталием в этот же период тоже отметились отдыхом на юге, и тоже на российском Черноморском побережье Кавказа.

А в Москве и в Подмосковье жара просто свирепствовала, дождей всё не было. Столбик термометра приближался уже почти к сорока градусам тепла. Были побиты все рекорды жары за всю историю наблюдений за погодой. К этому прибавились лесные и торфяные пожары, смог от которых захватывал всё новые и новые территории, становясь всё гуще. Для многих людей не только жить, но и дышать всем этим становилось просто невыносимо.

В понедельник, 26 июля, снова вышедший на работу после очередного короткого отпуска, Платон начал писать стихотворение на злобу дня.

Тему навеяла неожиданно к месту вспомнившаяся известная песня ВИА Ялла «Учкудук».

Вспомнив, что он всегда легко переносил любую жару, под эту мелодию Платон написал свои слова:

Откуда в России такая жара?

Лесные пожары, пропала вода?!

Достать из колодца нельзя ту без мук.

Ах, где же ты? Где же, пустынный наш друг?

Учкудук! Три колодца!

Защити, защити нас от Солнца!

Ты надёжный наш песенный друг,

Знаменитый давно «Учкудук».

Трава на корню превращалась в солому.

Жара, как тепло, вызывала истому.

И морщилась кожа, топились жиры.

Воды не хватало везде, всем, увы.

Невольно я вспомнил и про Учкудук,

Где есть три колодца, и нет таких мук!

К нему бы поехать – не знаю пути.

А как же ещё от жары мне уйти?!

Июльское лето, всё топит жара!

От пота отмыться давно бы пора.

Но нету водицы, как некогда, встарь.

Чего-то напутал опять календарь?!

В тени давно тридцать, дождя так и нет.

От засухи в глотку не лезет обед.

Так хочется снега, и пить, много пить!

Куда делась нега? Уж хочется выть!

Что хочет природа? Москва вся в дыму.

У эко коллапса мы все на краю.

Не только жара и полуденный зной

Создали для нас ареал непростой.

Ведь перед природой мы вечно в долгу.

А что происходит? Никак не пойму!

Июльское лето, лютует жара.

Дождя и воды всем давно бы пора.

Канавы просохли, пожухла трава.

С деревьев слетела сухая листва.

Шуршит под ногами – знакомый мне хруст.

И кошка залезла в тенёчек под куст.