Шустрое ребро Адама - Дарья Калинина

— Что же это делается! — возмутилась уборщица. — Ведь это же грабеж в чистом виде.

— Вот тебе деньги, баба Аня, купи себе новое ведро, а это ему оставь, — сказал Дикарь, сунув тетке в руку несколько мятых бумажек. — Больно оно ему полюбилось. Пусть гуляет, если ему ведро надоест, я тебе его отдам. А сейчас Пупсика лучше не трогать, может порвать.

И парочка отправилась на прогулку. Уборщица ошеломленно смотрела им вслед. Мариша воспользовалась ситуацией и подошла поближе к женщине.

— Жуткая собака, — дипломатично заметила Мариша. — Впервые вижу такую. Надо же, ведро украла!

— Каков хозяин, такая и собака, — сказала уборщица. — Ничего другого нельзя и ждать. Я в этом доме всю жизнь живу, Димку еще маленьким пацаненком знала, рос отъявленным хулиганом, все жильцы были уверены, что он плохо кончит. А вон как все повернулось. Свою коммуналку, где они с братом и матерью столько лет в одной комнатушке ютились, он у соседей выкупил, им отдельные квартиры и себе трехкомнатную получил. А я как жила над ним в коммуналке, так и живу. У нас такого богатого соседа нет. И желающих расселить нашу квартиру тоже нет, может, быть, потому что под самой крышей.

— У вас тоже трехкомнатная? — спросила Мариша.

— Да, у нас на площадках везде по три квартиры.

Одна двухкомнатная, одна однокомнатная и в середке между ними трехкомнатная, — А откуда у него такая собака? Как ему не запретят держать, это ведь настоящий убийца.

— Нет, вообще-то Пупсик тихий, — сказала женщина. — Только если ему что-то в башку втемяшится, то лучше не спорить, а то он обижается. Вот как сегодня с ведром. Пойду я, пожалуй, а то мне убираться нужно.

— Хотите, я съезжу вам за новым ведром? — предложила Мариша. — У меня машина. А времени много, и вам помогу, и себя займу.

— Вот спасибо, — обрадовалась женщина. — А то у меня работы невпроворот. Где уж тут по магазинам бегать. Я пока соседнее парадное подмету.

Мариша выждала, пока тетка со своими швабрами и метлами перейдет в другой подъезд, и сама поднялась на четвертый этаж, где должна была располагаться квартира Дикаря. И без объяснений уборщицы было ясно, какая из квартир принадлежит Дикарю. Две соседние двери — старые, обшарпанные и покрашены какой-то мрачно-зеленой краской, а средняя сияла красным лаком.

Вообще лестница была чистая и светлая, везде горели лампочки, стены сверкали белизной, непонятно только, почему ремонт не коснулся дверей соседей Дикаря. Но больше всего Маришу порадовали лестничные площадки, на каждой из которых могла свободно развернуться легковушка, Сразу видно, что дом строился для уважающих себя людей.

Внимательно осмотрев дверь Дикаря, Мариша пришла к выводу, что взломать ее не удастся, а значит, нужно придумывать какой-то другой способ проникнуть внутрь. А в том, что сделать это нужно обязательно, Мариша была уверена. Пока она ездила за новым ведром, на которое уборщица почему-то забыла ей дать денег, Маришу не оставляла в покое мысль, что ее бедный дядя Валериан в это время лежит скорчившись где-нибудь в квартире Дикаря, возможно, в качестве будущего обеда Пупсика. Или же его косточки уже варятся в бульоне для того же Пупсика.

Так или иначе, следовало поторопиться, потому что если дядя еще и был жив, то ему явно угрожала опасность. Мариша схватила в магазине первое попавшееся ведро и помчалась обратно, уборщица еще ковырялась в соседнем подъезде, где ремонтом что-то и не пахло.

— Быстро ты, — одобрила Маришу уборщица. — Вот что значит колеса.

— Пес еще старое ведро не вернул?

— Что ты, они теперь не меньше часа гулять будут, — сказала тетка. — Эта скотина раньше загнать себя домой Димке не позволит. Час прогулки утром, час вечером. Это у него минимум, а если хочет хорошенько развеяться, то может и дольше гулять. Ну и Димке приходится следом трусить. В руки ведь Пупсик не дается, да и силой его домой не потащишь, если упрется, то и несколько мужиков его с места не сдвинут. Димка пробовал нанимать специального собачника, чтобы тот выгуливал Пупсика, но пес его малость покусал. А когда собачник из больницы выписался, то ни о каких прогулках слышать не желал, сколько ему Димка денег ни сулил.

— Ну и бросил бы своего пса, — сказала Мариша, — раз с ним столько хлопот.

— Никогда! — покачала головой уборщица, деловито скребя лестницу. — Димка от своего кобеля просто без ума. Всякие специальные штуки ему покупает, игрушки, а обеды так из ресторана возит.

— Что?! — воскликнула Мариша. — И часто?

— В последнее время почти каждый день, — сказала уборщица. — Мне его из окон видно. Так он то пиццу тащит, то гамбургеры, то еще какую-то снедь.

— И собаку кормит?

— А кого же еще, он ведь один живет, — сказала тетка. — Жены у него нет, детей тоже. Один. Да он мне сам хвалился, что денег у него теперь столько, что может собаку одной бужениной кормить. А видели, какой он ремонт у себя в подъезде сделал?

— Это он? А я думала жэк, — удивилась Мариша.

— Как же, — поджала губы уборщица. — Станет тебе жэк новые плафоны вкручивать. Димка и сделал на свои деньги. А вот двери соседей приказал не трогать, дескать, как жили в дерьме, так и дальше живите.

Это он им отомстил таким образом.

— За что?

— Да за все унижения, что ему и матери с братом пришлось от людей вынести. Отца у них не было, то ли умер, то ли что, только вся семья считалась не очень благонадежной. Оно так и было, мамаша попивала, а мальчишки росли без всякого присмотра. Конечно, хулиганили, стекла били, потом связались с такими же хулиганами, на лестницу выйти страшно было от их сборищ. Ну а сама знаешь, людям нужно на ком-то отыграться за свои обиды, вот они и нашли козла отпущения в лице матери пацанов. Дружно устроили на нее травлю. Даже выселить за сто первый километр хотели. Подписи ходили собирали. Ну а потом грянули перемены, и братья как-то удивительно быстро вверх пошли. Только их матери это уже было не важно, она от беспробудной пьянки совсем ничего не соображала.

А однажды зимой заснула на лавочке возле дома, да так и не проснулась.

— А братья остались жить в этом доме?

— Гаврила переехал. Сказал, что купил себе квартиру в центре. А старший живет, ездит тут на своей дорогой машине, пускает пыль в глаза тем, кто травил раньше его мать. Думаю, что он тут из садизма остался жить, чтобы ходить красивым и богатым и смотреть, как былые враги его дружбы добиваются и от зависти дохнут.

— И дохнут?

— Чтобы насмерть, так нет, а вот несколько инсультов имелось по его вине, — сказала уборщица и внезапно добавила:

— А у их матери сестра в деревне была. Она тоже не одобряла пьянчужку и братьев не любила. Всего раз приезжала, но быстро сбежала, не понравилось ей тут. Денег у нее Димкина мать попросила, так та мало того, что не дала, так еще и оскорбила. Ну, и ей Димка тоже отплатил. Верней, не ей самой, а ее детям.