Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней - Робер Мюшембле

Анна предстает перед нами как необычная, двойственная личность, подчас сама напуганная собственной смелостью. Несомненно, ее вдохновлял образ королевы Елизаветы I. Когда Анна пишет, сколько лет было каждому из близких ей людей (или какое время прошло после их смерти) в тот момент, когда она узнала о смерти матери, королева оказывается в этом перечне единственной, кто не принадлежит к ее родственникам. Смогла бы Анна зайти так далеко, если бы у нее перед глазами не стоял пример Елизаветы I, отстоявшей в свое время собственные права наследницы престола?

Если у женщины есть связи, деньги, талант и терпение, ее упорство может быть вознаграждено. Однако для упрямой женщины, понимающей, что ее подстерегают опасности, иногда выгодней оказывается позиция внешнего смирения. Подсудимые знают, что проявление естественных человеческих слабостей порой оказывает на судей куда большее влияние, чем сознательный вызов. Сознательно выстроенная позиция двуличного поведения редко фиксируется на бумаге. Тем интереснее автобиографические записи Мэри Рич, графини Уорвикской, позволяющие увидеть и реальные факты, и их идеализированную реконструкцию. Мэри Рич — автор нескольких тысяч страниц рукописного дневника. Она делала записи день за днем в течение 10 лет начиная с 25 июля 1666 года. Кроме того, она написала сжатую историю своей жизни примерно на 40 страницах. Этот труд был создан в 1671 году, за 7 лет до смерти, то есть с определенного момента она писала в двух разных сочинениях об одном и том же: о своей молодости, проведенной в Ирландии и Лондоне, о свадьбе с Чарльзом Ричем, вызвавшей множество пересудов и слухов, о смерти двух детей и о вдовстве. Основная разница между двумя повествованиями связана с тем, как говорит Мэри Рич о своем супружестве. В краткой автобиографии муж предстает галантным и романтичным мужчиной, в дневнике — деспотом и тираном. Сама она в автобиографии выглядит живой общительной женщиной, страстно влюбленной в мужа, а в дневнике она разочарованная, подавленная, горько страдающая. Трудно определить, почему в каждом случае выбран именно такой тип повествования. Быть может, Мэри трудно было смириться с мыслью, что брак по любви, заключенный против воли родителей, привел к бесконечным ссорам с мужем и краху отношений. Ведение дневника, наверное, было для нее способом излить на бумаге свои унижения и страдания[118]. В этой роли часто выступают записи, не предназначенные для публичного чтения. Для женщин дневник часто оказывается чем-то вроде целебного бальзама, наложенного на раны, нанесенные жизнью. Иногда эти раны весьма глубоки, как в случае Анны Клиффорд. Автобиография Мэри Рич еще загадочнее: она пишет ее в то же время, что и дневник, но предлагает совершенно иную, идеализированную версию реальных событий. Что это — раздвоение личности? Болезненное расщепление собственного «я» вследствие жизненной неудачи? Сожаление о сделанном вопреки воле родителей? А может быть, она пыталась сообщить в письменной форме о том, что могло бы быть, чтобы оставить хорошую память о себе и своей жизни? Автобиография, в отличие от дневника, предназначалась для публики и была рассчитана на мнение читателей. Может быть, Мэри хотела вернуться к утраченной мечте, закрепить ее на бумаге, чтобы вспомнить, какой была она сама до того, как произошли все те невзгоды, что описаны на страницах дневника?

Как бы то ни было, пример Мэри Рич — свидетельство того, что страдания могут стать важным элементом процесса самопознания Субъекта. Женщинам XVI–XVII веков было гораздо труднее, чем мужчинам, втиснуть свою индивидуальность в узкую щель между идеалом и реальностью. «Утлое судно» угнетает муж — «господин и хозяин», насилие в супружестве считается обычным делом, не говоря уж о двойном стандарте в сексуальной сфере. Считается, что женщина должна терпеть и страдать молча. А как иначе заслужить спасение души, ведь тело женщины тянет ее в ад!

«Каждый человек напитан слезами, как губка», — говорил Джон Донн в одной и великопостных проповедей 1623 года[119]. Образованная и начитанная Анна Клиффорд, встретившая его после воскресной проповеди 27 июля 1617 года, знала об этой идее, которую разделяли все ученые той эпохи, и в первую очередь врачи. Гален и Гиппократ учат, что тело пропитано жидкостью, но открыто воздушным потокам благодаря порам, расположенным на поверхности тела. Жидкости разного рода — сперма, грудное молоко, пот и пр. — свободно циркулируют внутри тела и могут превращаться друг в друга или в кровь. Соответственно, можно уподобить друг другу разные физические процессы: питание, испражнение, менструации и лактацию[120]. Состояние тела, напитанного жидкостью, находится в прямой зависимости от того, насколько стабильна внешняя температура. С этой точки зрения питание можно рассматривать как нагревание (варка) жидкости, болезнь — как избыток или недостаток жидкости определенной температуры. Античная медицина, кроме того, опиралась на учение о четырех основополагающих элементах: тепле, сухости, холоде и влажности. Два первых определяют тело взрослого мужчины, два последних — тело женщины. Полярность соответствует представлению о диаметральной противоположности мужчины и женщины, которое можно встретить у разных народов. Так, например, мужское начало связывают с силой, чистотой, небом, богом, а женское — со слабостью, грязью, землей, водой, демонами.

Можно предположить, что, согласно физиологической модели Галена, существует лишь один образец строения половых органов, и разница между мужчиной и женщиной не в природном строении, а в степени выраженности каждого признака[121]. Ученые и медики той эпохи устанавливали нечто вроде шкалы мужественности/женственности между двумя крайними точками[122]: на одном полюсе — ярко выраженный супермужчина, очень горячий и очень сухой, обросший шерстью, с темной кожей. На другом полюсе — женщина с очень светлыми волосами и кожей. Между крайними точками располагаются существа смешанного типа, с нестабильным состоянием жидкости внутри тела: темноволосые волосатые женщины с твердыми грудями — в них сказался избыток тепла; дряхлые мужчины-старики, более холодные, чем нужно; мальчики, еще недостаточно теплые, — не случайно было принято до 7 лет наряжать их в девичьи платьица; юноши, медленно преодолевающие материнскую влажность и постепенно достигающие тепловой нормы мужчины (таким образом, гомосексуализм оказывается возрастным признаком); наконец, женоподобные мужчины, внутри которых циркулируют жидкости, сходные с женскими. По мнению медиков, половые органы мужчины и женщины одинаковы, только у женщин они скрыты внутри тела. Монтень с иронией советовал девушкам не прыгать слишком много и слишком высоко, а то с ними произойдет то, что случилось «с одной девочкой», у которой во время игры «стыдные части тела» опустились вниз. Знаменитый анатом Андреас Везалий в своем труде «О строении человеческого тела», опубликованном в 1543 году, схематически изобразил влагалище как орган, абсолютно повторяющий форму пениса[123].