К дзену на шпильках. Как создать новую жизнь и дело мечты с нуля - Елизавета Бабанова

Единственное, что не давало мне твердости, – мои отношения с Мэйсоном. Наверное, тогда их и отношениями назвать было трудно. Мы по-прежнему встречались пару раз в месяц, несмотря на то, что уже были гораздо ближе друг другу – всего в 40 минутах езды. Но он не проявлял никакого активного участия в моей жизни.

Все, включая поиск работы, квартиры, машины, я делала сама или с помощью друзей. Он хотел проводить время со мной только по выходным и только в развлечениях. А так как у меня был нулевой опыт серьезных отношений, я еще не понимала, к чему приводят такие отношения.

Конечно, я уже сильно привязалась к Мэйсону, но его отношение ко мне удручало. Поэтому когда первый прилив влюбленности притупился, я задалась вопросом: а уверена ли я в своих чувствах к нему? И так как у нас еще не было the talk (тот самый разговор, когда парень с девушкой решают, что они встречаются эксклюзивно), я подумала, что пока еще имею право на новые знакомства.

По четвергам мы с подругой ходили в джаз-клуб, и там я впервые обратила внимание на высокого рыжего парня, гениально играющего на трубе. Уже тогда я поняла, что внешность для меня вторична, первичен талант. В один из четвергов мы пришли в клуб пораньше и разместились прямо напротив сцены. Все было как в романтичной комедии. Я смотрела на него и улыбалась, он сверлил меня глазами и отвечал выразительной импровизацией. Как только он закончил выступать, он подошел к нашему столику. Его звали Зак. Мы разговорились, и он попросился присоединиться к нам. Весь остальной вечер мы общались. Зак поразил меня сочетанием несочетаемого. К своим двадцати годам он был чемпионом аэробатики (демонстрация фигур высшего пилотажа на самолетах) и ежегодно брал призовые места в конкурсах. Но при внешней дерзости и брутальности в общении он был мягким и даже стеснительным.

Оказалось, что он тоже учится в TWU, и помимо музыки мы нашли много общих тем. Мы проговорили до закрытия клуба и договорились пересечься на кампусе. Так мы начали дружить. Мы встречались на обеды между занятиями и вместе ходили на вечеринки. Он звал нас с подругой на свои концерты, а мы его к нам на пельменные вечеринки.

Однажды Зак решил сделать мне сюрприз и привез в дом к своему отцу, когда тот был в командировке. Мы припарковались возле гигантского гаража, а когда он его открыл, я ахнула. Там было 3 самолета. Зак объяснил, что именно на них они с отцом тренировались и соревновались.

Он подвел меня к «Сессне» и спросил:

– Ты готова?

Тогда я обожала «Чайку по имени Джонатан Ливингстон» и «Единственную» и задыхаясь от радости, что у меня появился свой «Ричард Зак», я молниеносно выстрелила:

– Да-да-да!

Проверив готовность самолета, он спросил:

– Что ты хочешь? Просто красиво полетать? Или аттракцион?

– Конечно, аттракцион!

– Хорошо, если будет страшно – кричи. Он одел на меня радионаушники и крест-накрест пристегнул двумя ремнями.

Мы взлетели. Зак продемонстрировал несколько фигур высшего пилотажа.

От скорости и красоты захватило дух. Но страха я не ощущала. Пересиливая гул самолета, я прокричала:

– Зак, мне не страаааашно! Мне вееесеееелооо!

– Лиза, а тебе говорили, что ты странная? – прорвался в наушники голос Ричарда Зака. – Все нормальные девушки в этот момент уже писают от ужаса!

– Не яяяяяя!

– Тогда держись!

Он резко взлетел вверх и сделал поворот вокруг оси. Я все еще громко хохотала с криком:

– Клаааааааас!

– Ах тааааак, ну все!

И вдруг мы с бешеной скоростью рванули еще выше, а затем носом вниз понеслись к земле. Я не слышала гул двигателя, я больше не видела окружающего пространства. Я видела только одну голубую точку – пруд возле их дома, к которому мы стремительно приближались. Время остановилось. Внутри меня все замерло. И когда мы практически уже рухнули на землю, Зак сделал еще один поворот вокруг оси, и мы взлетели ввысь.

И вот теперь я задыхалась от ужаса и умоляла:

– Все, все, все! Сдаюсь! Больше не надо! Больше НЕ НА-ДО!

Теперь смеялся он и через мой крик до меня донесся его радостный вопль:

– Поздравляю! Ты пережила самое страшное! Это был КО-ЛО-КОЛ. От него люди часто теряют сознание.

Мы приземлились. Мое тело немного трясло. Каждая клеточка чувствовала адреналин. Зак предложил мне бокал вина, чтобы расслабиться.

«Хорошая стратегия, – подумала я. – Может быть, мы наконец-то покинем френдзону».

Со страху я стремительно опустошила бокал шираза и, не стесняясь, протянула руку для второго. Он усмехнулся и снова наполнил бокал. Поставил песню Лизы Экдаль, подсел ко мне поближе и спросил:

– A тебе кто-то нравится?

«Ну вот, – подумала я, – почему он не скажет мне открыто, что сам думает? Что он сам хочет? Почему это должна говорить я?»

Мне стало некомфортно. Я боялась признаться, что он мне нравится совсем не по-дружески. Все потому, что близкий друг мужчина как-то сказал мне, что женщину нужно добиваться. И если она слишком легко идет на сближение, мужчина ее не ценит и быстро бросает. И я включилась в дурацкую игру.

– Может, и нравится. Но ты знаешь, Зак, парни как-то странно ко мне относятся. Я вроде как их привлекаю, но они ничего не предпринимают. В чем проблема?

Я не знала, как еще намекнуть ему на то, что он может перейти в наступление. Чемпион посмотрел мне в глаза и без смущения продекларировал:

– Потому что мы тебя побаиваемся!

– Чтооооооо? Почемуууууу? – возмутилась я.

– Ну, ты очень умная и не сильно скрываешь это. А еще ты красивая.

Зак сделал паузу и выпил глоток вина.

Это меня возмутило. «А почему я, собственно, должна это скрывать? Была бы я сейчас в Америке ивановская девушка, если бы скрывала свой ум? Если бы стеснялась своих способностей? И вообще, если парня так пугает мой ум, зачем он мне с такими комплексами? Лучше уж найти того, кого мой ум будет возбуждать. Ну а про красоту он, конечно, загнул». Тогда я еще считала свою внешность посредственной и не верила никому, кто говорил мне комплименты.

– А еще ведешь себя заносчиво, – вернул меня Зак к разговору.

– Я? Заносчиво?

– Конечно. Посмотри, как ты держишься. Как королева. К тебе просто так и не подойдешь. Надо быть очень в себе уверенным, чтобы даже завести с тобой разговор.

«Ну вот здесь, может, он и прав, – продолжила я размышлять. – Но я веду себя так только потому, что боюсь показаться слишком простой и доступной. Уж точно не из-за сверхуверенности. Как раз наоборот».

Уязвимость, когда я ее показывала, всегда приводила меня к поражениям, поэтому свои слабости я научилась скрывать. И даже в этот невероятно романтичный момент я не могла сказать ему, что действительно думала. Ведь он сам не играл в открытую. А значит, тоже что-то от меня скрывал. Поэтому свою следующую мысль я завуалировала, но опять оставила пространство для сближения.