Князь Сибирский. Том 1 - Антон Кун

стороне, где должна была проходить дорога, виднелся жирный черный столб. Так горит резина или битум. Но откуда взяться битуму на снеговой накатанной дороге?

Я притормозил. Олег заметил это и тут же сбавил ход, развернулся и подъехал ко мне.

— Что это? — спросил я, указывая на дым.

— Горит что-то, — как всегда информативно ответил мой товарищ.

— Это я и сам вижу. Вопрос в том, что горит?

— А это важно?

Я картинно покрутил головой.

— Не вижу я в этой ледяной пустыне какие-либо спасательные службы. Что если кто-то попал в беду? Авария или что-то такое. Он же помрет среди этих льдов.

— Не факт, — спокойно заявил Олег. — До Салехарда отсюда меньше тридцати километров. Дойдет, если что. У нас мир не сахар, каждый сам за себя.

— Вот в этом-то и проблема. А что, если он ранен и не сможет идти?

— Ты собрался туда поехать? — удивился Олег.

— Ага.

— Нет! Это исключено! Пираты могли просто-напросто устроить ловушку. Западню никто не отменял.

— Да зачем им на нас западню устраивать. Никто ведь не знает, где мы.

— А это может быть и не на нас. Тут аквамариилл возят, чуть дальше к северу охотничьи дороги, где регулярно ходят вездеходы с прицепами, возят добычу. Поверь, здесь есть на кого ловушки расставлять. Поехали дальше.

— Нет! Так не пойдет. Давай подъедем, убедимся, что там все в порядке.

— А если пираты?

— Мы же с даром. Как-нибудь выкрутимся. Но я не могу в такой мороз позволить раненому остаться замерзать.

— Это если там есть раненый.

— Вот и узнаем.

— Ты готов убивать людей? — спросил Олег.

Я, конечно, убил и палача, и двух охранников, но они сами кинулись на меня. А за свою жизнь я могу кому угодно глотку перегрызть.

— А зачем убивать, можем просто припугнуть.

— Может ты и можешь, а я своим даром управлять не могу. Как только жертва выбрана, она умрет. Может, если только мне по голове стукнуть и сознания лишить, что-то поменяется, но это не точно.

— Вот я и попробую треснуть тебя по голове, если что.

— А если не поможет?

— Значит тресну второй раз.

— Да я не об этом. Если я упаду без сознания, а пузырь все равно завершит свое дело?

— Будет жаль потерять негодяя, но ведь хорошего парня ты и не станешь в пузырь прятать.

— Надеюсь, — как-то неуверенно сказал Олег.

— Я в этом не сомневаюсь! — поддержал я товарища.

— Черт! Вот ты языкастый. Любого уговоришь. Ладно, — усмехнулся Олег, — давай глянем что там, но если будут признаки засады, мы сваливаем.

— Как пить дать! Первый признак, и мы уходим.

До места откуда поднимался дым оказалось немного дальше, чем я рассчитывал. Ехать пришлось минут двадцать хорошим ходом. Интересно, а какой запас хода у этих машинок? Надеюсь, Олег знает. На приборной панели таких цифр не было. Или же я их просто не видел. Я пытался понять, что там высвечивается, но кроме скорости передвижения ничего не нашел.

Олег затормозил загодя. Как по мне, стоило бы подъехать ближе.

Отсюда жирные клубы дыма казались огромным джином, выползшим из бутылки. Так могла бы гореть огромная покрышка, но я понимал, что тут белазы не ездят. Тем не менее, я смог различить лежащий на боку вездеход. Дым шел из раскуроченной будки. Примерно в такой меня с умником и бугаем перевозили на каторгу. Единственное отличие этого вездехода было в кабине. Она выглядела посовременней что ли. Словно тот, на котором ехали мы, был старый УАЗик, а сейчас перед нами лежал перевернутый Бентли. Зачем на Бентли крепить металлическую будку я не представлял. Правда сразу вспомнился виденный мной однажды Феррари с полозьями для багажника, так что все могло быть. Фантазия человека безгранична.

— Ну что, похоже на ловушку? — спросил я Олега.

Тот молчал, усердно вглядываясь в место аварии или подставы.

— Сложно сказать, — наконец произнес Олег. — Не могу понять.

— Черт! Нужно подойти ближе, — не выдержал я.

— Не знаю, — ответил Олег, но я уже вскочил на снегоход и тронулся.

Еще не доезжая до перевернутого вездехода, я заметил тела, лежащие на снегу с раскинутыми в сторону руками.

При виде одного тела моё сердце вдруг забилось чаще, я легко узнал лежащего.

Глава 10

Рукоять газа до упора, и мой снегоход с пробуксовкой устремился к распластавшейся на снегу наследной княгине Мироновой. Олег рванул мне наперерез, заблокировал меня на полпути, поставив снегоход поперек.

Резко остановив машину, я выскочил из седла недовольно уставился на товарища.

Я думал не больше секунды, а затем бросился вперед. Олег едва успел спешиться и схватить меня за бушлат сзади. Рывок, и я чудом остался на ногах, развернулся и готов был высказать все, что думаю о таком обращении с людьми.

Слова застыли у меня на губах, так и не сорвавшись. Я посмотрел Олегу в глаза и увидел в них нет не страх, тревогу. Я видел, что он не боится, но сильно переживает, не хочет рисковать. И я мог его понять. Едва бежав с каторги, нарываться на новые неприятности?

Вот только — это не мой путь. Не мог я оставить лежать на снегу девушку. Пусть совсем недавно она и стегала меня плеткой. Опять же, не спасу сейчас, как стану выполнять обещание, данное самому себе?

— Что? — спросил я у него.

— Стой! — даже не приказал, попросил Олег.

Приказ я бы не выполнил. Не люблю такого. Но просьба она на то и существует, чтобы ее выслушать.

— Там княжна Миронова, — не знаю зачем сказал я.

Вряд ли это как-то могло изменить отношение Олега к ситуации, но мало ли.

— Уверен? — спросил он, внимательно ко мне присматриваясь.

Я пожал плечами. Мозгом понимал, что узнать девушку, виденную лишь раз и то мельком невозможно, но где-то внутри я был абсолютно уверен, кого увидел. Сердце колотилось, словно я снова влюбленный мальчишка. Это я сейчас серьезно? Я заглянул к себе в душу, поискал там чувства к малознакомой девушке и не нашел. Порылся в голове, в сердце — ничего. Не испытывал я к ней каких-то серьезных чувств. Разве что приструнить и доказать что-то хотел. Что не права она была, отправив меня на каторгу, что не стоит так обращаться с тем, кто не хочет вставать перед тобой на колени. Не знаю. А может просто мое человеколюбие взыграло. Хотя нет, к остальным разбросанным вокруг снегохода телам я не испытывал ничего подобного. Был вариант, что просто покрасоваться перед ней хотел. Мол ты меня на каторгу, а я тебя