Запретный Рай (ЛП) - Натали Врай

тоже. Вот что мне в нём больше всего понравилось. Он совсем не похож на тех акул, которыми я себя окружила: ухмыляющихся болванов в костюмах, изо дня в день пытающихся пройтись по головам друг друга.

Жадные до денег «социальные альпинисты», переступающие через друзей или врагов лишь ради улыбки генерального директора или похлопывания по плечу от столь же бесцветного писаки. Из тех, что заманивают в загон талантливых писателей вроде меня, чтобы бросить на растерзание волкам, если руководству понадобится жертвенный агнец.

Тревор не боится немного испачкаться: немного рискнуть, выплеснуть эмоции. И Боже… я имею в виду… что случилось с «эмоциями»? Люди, которых я знала и с которыми работала в Тампе, были похожи на зомби: небрежно одетые по — деловому Франкенштейны, бесстрастно топающие с одного места на другое.

Работа. Обед. Счастливый час. Дом.

Работа. Обед. Счастливый час. Дом.

Работа. Обед. Неделя на Гавайях(!)… Дом.

День за днём, день за днём.

Они ненавидят свою работу, презирают своих боссов и пьют с коллегами, на которых им наплевать. Никаких желаний. Страсти. Огня. Ничего.

И это были лучшие выпускники! Даже не заставляйте меня начинать с лакеев среднего звена. Они надрывают задницы, устраивая спектакли, достойные аплодисментов академии, заставляя поверить, что это работа их мечты, в то же время тайно жалуясь любому несчастному телемаркетеру, который снизошёл до того, чтобы слушать.

Я просто хотела отдохнуть от этого: вернуться в то время, когда могла сама принимать решения.

А теперь смотрите, куда я попала. Одна… грязная… и потерянная.

Отличная идея, Кэт.

Резко останавливаюсь и дотрагиваюсь до перевязанной лодыжки, чтобы убедиться, что ткань всё ещё туго натянута. Она уже давно не беспокоит меня, и я не могу понять, привыкла ли я к боли, или же это отсутствие движения посодействовало исцелению.

Я не отдавала должное там, где следовало. Тревор проделал отличную работу, заботясь о моей травме.

Он подошел к этому с той же внимательной осторожностью, с которой, кажется, делает всё. Он организован, тщателен и всегда настороже.

Но дело не только в этом.

То, как он ходит, двигается, разговаривает…

В нём есть какая — то скрупулёзность: элитарная, вопреки его грубой натуре. Он как свергнутый принц, попавший в другой мир: королевская особа среди нищеты, гладкая мраморная полировка с зазубренными краями. Умопомрачительно, на мой взгляд.

Он — комбинация двух миров, каким — то образом поразившая мою вселенную.

Издалека доносится хруст, и я застываю на месте. Делаю паузу, опираясь на импровизированный посох. Присущий лесу гул почти оглушает: беготня белок, щебет птиц. Но мой слух наготове: я жду звуков более крупного животного, шагов потяжелее.

Тех, что издают олени или рыси… или чёрные медведи.

Они водятся в лесах Теннесси, и могут быть большими, мощными… и злыми. Я не слишком беспокоилась о них, пока была с Тревором. Инстинктивно знала, что могу доверить ему свою защиту. Но теперь, когда осталась одна… страх стал бесконечно реальнее.

Холодный пот, выступивший на лбу, больше не высыхает, а бежит солёными каплями по лицу, заставляя солнечные очки соскальзывать. Сдвигаю их ещё дальше на лоб, вжимая в волосы.

Наклоняю голову набок, прислушиваясь… сильнее… тщательнее… так внимательно, что, кажется, слышу собственное сердцебиение. Ничего. Я ничего не слышу. Прерывисто вздыхаю и снова начинаю двигаться.

Но затем раздаётся ещё один громкий хруст, превращающий меня в статую, фиксирующий конечности на месте. Я бы предпочла услышать царапанье маленьких когтей, может, тихий писк… потому что это… это что — то иное.

Нет сомнений насчёт этого звука; я слышу, как тяжело он ощущается. Это всего лишь шаг, спокойный, медленный… неторопливый.

Я не одна.

***

ТРЕВОР

Сумерки наступили несколько часов назад, а ещё через несколько часов… я всё ещё в поисках. Дневной свет давно исчез, и я хронологически ближе к новому солнцу.

А Кэт… всё ещё не найдена.

После того, как она ушла, я двигался с таким энтузиазмом, о котором и не подозревал, прокладывая путь быстрее, чем позволяло моё раненное плечо. Едва дышу, стараясь все время двигаться, не тратя время на безделье. Я не могу рисковать перерывом на личную гигиену. От этого зависит жизнь Кэт.

Ночь тяжело опускается на меня, и чем глубже становится темнота, тем быстрее я передвигаюсь, продвигаюсь вперёд дальше. Царапины теперь покрывают всё моё тело, как и пот. Голос охрип от постоянных криков, и теперь её имя звучит шёпотом сквозь растрескавшиеся губы.

Я ничего не чувствую. Ничего не слышу. Ни о чём не думаю… кроме Кэт.

Кэт. Кэт. Кэт.

Она где — то там, в полном одиночестве. Беззащитная, с пустыми руками, уязвимая. Я должен найти её. Тонкая игла усталости снова пронзает тело, но я преодолеваю её, желая, чтобы тело перестало жаждать отдыха и сна. Каждый раз, когда начинаю думать о сне, то представляю длинные каштановые волосы Кэт. Каждый раз, когда подумываю сесть, я представляю эти большие голубые глаза, смотрящие на меня.

Я помню выражение чистого страха на её лице, неподдельный ужас в ледяных глазах, когда мы посмотрели друг на друга тогда, в автобусе. В тот момент между нами пронеслось общее, невысказанное понимание.

Словно мы знали. Знали, что автобус разобьётся.

Я никогда больше не хочу видеть этот страх в её глазах. Одна только мысль… что она может быть напугана сейчас, толкает меня вперёд, словно ракету.

Проходит ещё час, может быть, два. Чувство направления нечасто подводило меня, и я надеюсь, что и сейчас не подведёт. Кажется, я уже близко, но точно сказать не могу.

Ноги сводит судорогой. Икроножные мышцы скручены узлами. Кожа на руках и ногах холодная. По правде, очень холодная.

Неужели температура упала? Не могу сказать точно. Но кровь под кожей чертовски горячая.

Плечо снова начинает гореть, а сумка, словно якорь, тянет к земле. Стаскиваю её с плеча, позволяя упасть на землю. Можно мне её оставить? Нет, я не могу… но этот вес…

Нет, нет, нет. Мне нужно идти дальше. Я должен идти дальше.

Стучу по ладони своим гаснущим фонариком: попытка вернуть немного света. Свет тускнеет: яркий луч превращается в бледное свечение. Мигание, мерцание — признаки последнего вздоха.

А может это у меня?..

Зрение то исчезает, то появляется, перед глазами все плывёт. Некогда твёрдая земля сейчас кажется зыбучими песками, и мне требуются усилия, чтобы передвигать ноги.

В отчаянии открываю сумку и начинаю копаться в ней. Рукоятка… я не могу найти рукоять. Внезапно чувствую под пальцами что — то прохладное и хватаю. Пушка.

Пальцы дрожат, когда