Академия чаросвет. Тень - Ольга Ярошинская

уверен, что прав, – заявил Расмус. – Я ведь прав? Сколько там, Мэди?

– Тридцать два? – недоверчиво произнесла я, вглядываясь в артефакт, который светился тремя полными секторами и даже краешком следующего.

– А вот с этим можно работать, – одобрительно загудел дед, который до этого сидел молча. – Тридцать два – это и артефакторика, и целительство, причем не простейшие случаи, а работа с эликсирами. Конечно, боевого чара из нее не получится, но мы не можем выставить студентку вон. Просто не имеем права.

– Я выдвину предложение на следующем собрании домов, – пообещал профессор в очках. – Свет знает, сколько одаренных теней мы могли пропустить. Надо проверять их лет в шестнадцать, не раньше. А в идеале еще вывозить на пару дней в солнечную долину. Вы посмотрите на эту девушку! Несколько дней на солнце – и какой скачок!

– Чаросвет – это не солнечные лучи, – заявил смуглый. – Сколько б ты ни загорал, уровень не повысится.

– Тебе виднее, Чарли, – хмыкнул бородатый. – Хочешь, сделаю тебе эликсир от загара? Ты скоро станешь черным, как пес Альваро.

Ректор молчала, но в воздухе вновь вспыхнула цифра. Двадцать четыре. Тридцать два минус девять баллов исходного уровня плюс балл от Алефа.

– Думаю, студентке пора на занятия, – сказал библиотекарь, подтолкнув меня к двери. – А то как бы ей опять не понизили рейтинг за прогул.

Я пробормотала «до свидания» и вышла из кабинета. Сердце стучало так гулко, будто вот-вот проломит ребра, а щеки горели. Не сегодня. Фелиция оказалась права. Но я должна постараться, чтобы и завтра этого не произошло.

***

Клятвенно пообещав Фелиции прийти на урок, Бастиан сбежал на этаж ниже и перехватил учителя истории у кабинета.

– Себастиан Альваро! – обрадовался ему Гильденсторм как родному. – Как поживаете? Как здоровье вашего отца?

– Благодарю, все хорошо, – ответил Бас. Обычно его раздражало подхалимство учителя, но сейчас оно было на руку. – Вообще-то у меня есть к вам маленькая просьба.

– Конечно! – воскликнул профессор. – Я буду рад оказать вам услугу.

– Понимаете, – сказал Бас, доверительно понизив голос, – у моей подруги, очень близкой, возникли проблемы по вашему предмету.

– О, – понятливо усмехнулся профессор. – Молодость. Конечно. Как же зовут эту счастливицу?

– Мэдерли Эванс, – произнес Бастиан, и Гильденсторм замер, а его знаменитые брови поползли вверх. – Боюсь, у нее сплошные пробелы в знаниях, к тому же она пропустила урок. Но я так понял, вы как раз проходите дом Альваро. Если что, я с радостью позанимаюсь с ней дополнительно.

– Разумеется, – кивнул профессор. – Уверен, если дать ей шанс, она еще всех нас удивит.

– Вы абсолютно правы, – согласился с ним Бастиан. Он лично уже был поражен до глубины души.

Пожав ему руку, Гильденсторм вошел в кабинет, а Бас задержался у двери.

– Доброе утро, студенты! – донеслось до него. – Сегодня продолжаем изучать историю дома Альваро. Мэди, на прошлом занятии ты не прошла опрос, вот тебе листочек, постарайся ответить. Не спеши, сдашь в конце урока. Да, Фалько, вот и тебе. Итак, дети…

Усмехнувшись, Бастиан побежал наверх, на прорицание. Если Фелиция хочет, чтобы он был на занятии, то скорее всего собирается сказать что-то важное.

Она и правда как будто ждала только его.

– Теперь, когда наше сиятельство изволило явиться, начнем, – сказала Фелиция.

– Ты решил почтить нас своим присутствием? – прошептал Кейден, когда Бас сел рядом.

– Догадливый.

– Как дела у малышки Мэди?

– Не нарывайся, Кей.

Найрин сидела впереди, но по ее напряженной спине было понятно, что изо всех сил прислушивается к разговору.

– Сегодня я хотела рассказать вам о явлении, которое в прорицании называется фатаруг, – объявила Фелиция. – Судьба человека в целом предопределена. Иногда, конечно, допускаются отклонения. Вроде тонких тропинок, что в итоге все равно возвращаются к колее, которая приведет в определенную точку маршрута. Но фатаруг – это критическая точка, пункт, в которой судьба может измениться кардинально. Свернуть бесповоротно.

Фелиция остановилась у окна и подставила лицо под солнечные лучи. Совсем как Мэди – та тоже вечно поворачивалась к солнцу. А вчера свет вспыхнул под ее кожей россыпью искр. Завораживающе красиво. Узнать бы еще, что это было.

– Я понял, что тебя зацепило, – шептал Монтега, точно ядовитый змей. – Она как чистый лист. Вернее, на нем уже есть какие-то каракули, вроде баек про богов, что она задвинула Гильденсторму, но в целом – пиши что хочешь. И в сексе тоже…

– Кейден! – окликнула Фелиция. – Повторите мои слова.

– Фатаруг, – сказал он. – Свернешь не туда – и конец тебе.

– Вовсе не конец, – возразила Фелиция. – А начало. Возможность проложить новую судьбу, и совсем не обязательно она будет хуже.

– Ну как же, – решил поспорить Кейден. – Есть колея, проложенный маршрут, а вы предлагаете ехать по буеракам да кочкам.

– В каком-то смысле ты прав, – согласилась Фелиция. – На новом пути наверняка будет больше препятствий. Но тебе не о чем волноваться. Такая возможность выпадает не каждому. К тому же люди в большинстве случаев проходят мимо нее.

– А это нам вообще пригодится, профессор Фокс? – капризно протянула Найрин. – В нашей группе ни у кого нет дара прорицания. Если бы видеть наперед, как вы, то может и был бы смысл рассуждать о всяких там фатаругах.

– Да, – поддержал Кейден. – Я тоже нахожусь в глубоком недоумении, но по другому поводу. Почему вы, с вашими незаурядными талантами, остались преподавать в академии чаросвет, вместо того, чтобы заседать в совете оракулов?

– Ну, у меня нет бороды, – улыбнулась Фелиция, – а без нее туда не пускают. Но на самом деле даже без дара прорицания можно почувствовать фатаруг. Не глазами, сердцем. Такое ощущение в груди, словно трепет бабочек.

– Как любовь? – спросила Ронда, высокая девушка с необычно бледной для чара кожей и короткими красными волосами. Монтега намекал, она просто пожар, но Бас подозревал, что тот привирает. Ронда держалась особняком, и куда больше флирта ее интересовала боевка.

– Вроде любви, – согласилась Фелиция. – Или восхищения. Как если бы человек, до этого не державший в руках кисть, увидел прекрасную картину, и вместе с ней ощутил запах красок, восторг творца, свет из окон, льющийся на мольберт, где ждет чистое полотно. Возможность, которая до этого была недоступна.

– Вот и Мэди – чистое полотно, – продолжил шептать Кейден. – А что, если расписать ее на двоих, м?

– Я тебе рожу сейчас разрисую, – рыкнул Бас.

– Давай не сейчас, – миролюбиво попросила Фелиция. – Поверь, у тебя еще будет возможность. Вернемся к фатаругу. Или вот пример: вы встречаете человека, и он словно касается вашей души одним лишь взглядом.

– Точно любовь, – вздохнула Ронда, заправив за ухо красную прядь.

Фелиция подошла к доске и принялась рисовать схему.