Время перемен - Константин Ежов

Я же хотел особый. Недаром у бояр активизировалось слюноотделение. После подарка Шуйскому пошли целые делегации. А не завалялось ли у меня ещё не нужных столов, таких же лепых. После моего резкого отказа, де у самого нет, и пока везде во дворце не поставлю, и думать забудьте, отступили немного. Но увидел как-то торжествующий взгляд Василия, немного смягчился. Ладно, будут вам мебеля, но за добровольные пожертвования в казну.

— Кто больше всех внесёт, тот первым и получит. Остальные в порядке убывания. А ежели кто думает, что отделается малостью, тому ничего не достанется. А вот сколь сдадите, на грамотку запишем, и прямо на торгу зачитаем. Пусть люд честной знает, кто радеет о государстве московском, а кто скупердяй. То-то!

Взгрустнулось как-то боярам. А ведь и правда, мастерские организовать надо, пожалуй где в Белом городе. Не дело это столы делать в Кремле, а уж тем более во дворце. Вот и приказ придуманный сгодится.

Подставил народ Шуйский, ой нехорошо-то как получилось. И так-то искрила уже обстановка, а тут он хвалиться подаренным столом, эвон как всё обернулось. Как никогда к месту, свадьба мною организованная, пришлась. С тяжёлым сердцем уезжал в Тулу, тут ещё эти непонятки между Прохором и Таисией.

Федор меня порадовал, конечно. Вот мы, ух я, эх он! Планов громадьё, прямо до небес, пупок бы не развязался. В некотором смысле стало легче, теперь было кого послать разузнать как там или может чего не хватает. Мысль с приказом была верной. Заговорили и про станки, благо был и в Туле пушечный двор. Для начала будут отливать крупные заготовки станин, для оговоренных станков. Правда, мастера оттуда, были не уверены в результате. Великие пушки лили только в Москве, потому опыта отливки крупных изделий у них не было.

Не хорошо конечно, но что делать? Пусть учатся. Не возить же всё из Первопрестольной. Тем более надо попробовать будет и чугун, а потом и железо. Всё перепробуем. Опыт надо набирать. Переговорили, чтобы и из чугуна попробовали отлить заготовки, как из бронзы. Уезжал радостный.

Фыркали разгорячённые лошади, снег хрустел под полозьями, а вот за окном проносилось не ясно что. Слюда искажало всё. Но догадки строить можно. Если светло, значит, вокруг нет леса, если темно, тогда есть. Сани размером с микроавтобус, но из обогревателей только я сам и множество шуб и мехов, чтоб не остыл и оставался тёплым. Тут главное на остановках горяченьким подзаправиться да посытней покушать. Вот на таком подъеме и зазвал к себе Прохора. Хотя какое, приказал.

— Вот ты мне скажи, что за кошка промеж вас пробежала? Ведь ладно же было, пока не поженил. Чего теперь друг на друга коситесь, как неродные? — Обратился почти сразу и без переходов я к Прохору.

Он как-то растерялся, что сразу отразилось на лице, и попытался спрятать взгляд. Это он зря. Сани может и велики, но не настолько, чтобы от меня сбежать.

— Чего-то давненько не слышно ничего от отрядов тех, как бы худа не было? — Бросил он пробный шар в попытке перевести разговор на другую тему.

Тоже мне гений стратегии. Типа ребёнок, можно голову заморочить, напомнив про золото. Может против местных и прошёл бы приём, но мы плавали, знаем.

— Ты не юли. Вопрос про людишек, которых, кстати, ты подобрал, конечно, интересный, но я спросил другое, так и отвечай.

Прохор взбледнул при упоминании о его участии в организации экспедиций, но быстро собрался. Железная воля у мужика. Не юлит, не пытается выскользнуть, потому и нравится. Научился. Знает, иначе хуже будет.

— Она женщина хорошая, но не люба она мне. — Наконец собравшись, выпалил он.

— Чего врёшь-то! Будто я не видел, как ты на неё поглядывал иногда. Говори без утайки, а не крутись, словно уж.

— Истинную правду говорю. Есть у меня любовь, истинная и единственная!

— Ты это, коней-то попридержи. Матушку не приплетай. Может и мал был, но не слеп.

— Извини меня, что неправду подумать заставил! Не хотел я. Про жену я толкую свою.

— В каком смысле? Ты двоежёнец? — Проговорил шокировано я.

— Опять всё не так сказал. Погибла моя ладушка, с детишками малыми. Жили мы почитай на Крымской украине. Не совсем конечно, но недалече. Набежала в тот год татарва, не уберёг… — Сдавленно прервался он, вытирая слезу.

Было видно, что это для него до сих пор болезненно.

— Посекли меня тогда сильно, вот и решили что помер, а я выжил. Род то наш мелкий, не нажили богатств. Бросил всё да пошёл к казакам. Много повоевать пришлось, сколь встретил крымчаков, столь и убил. А сам вот живой остался. Видимо богу было угодно. Вот там и разыскала меня твоя матушка.

— А она-то причём?

— Так жена моя из литвинов была. Родственница вроде, очень дальняя, но всё же. Не приняли Елену на Москве, вот и боялась она за сына.

Вот так нехохошеньки. Получается, приставила она его ко мне как цепного пса, использовав его горе. Своих не уберёг, так меня стерёг пуще прежнего.

— А Таисия как тут оказалась?

— Так пустая она. От того и муж с ней развёлся.

И кто говорит, что тут психологию не знают. Приставить нянькой ту, кто своих детей иметь не может. Мать…

Господи, да что же это получается, что я даже про тех, кто рядом, ничего не знаю, а что говорить про остальных. По-новому взглянул так на Прохора. И ведь не скажешь, что его горе уникально. Если даже князьям достаётся, то что говорить про черносошцев. Нет, само существование Крыма несовместимо с нами.

От этой мысли такая волна ярости накатила. Не успокоюсь, пока хоть один крымчак дышит этим воздухом, заставлю их испытать всё, что нам по их милости досталось. В порошок сотру! И казанцев туда же, прихвостней ихних. Меня даже затрясло. Ох, и тяжело потом отходил, но запомнил этот момент. На всю жизнь запомнил. Игры для меня тогда закончились, вот она цель. Чугун, кареты, станки. Игрушечки мне всё. Нет, это теперь ступени на моей дороге. В Москву приехал уже другой Иван, всё ещё не «грозный», но не выживание для него стало главным. А там сюрприз, где не ждали.

К Москве только подъезжали, а скорость почему-то стала замедляться. С головы колонны пошёл какой-то шум.

— Нашли! — Истошно кричал кто-то снаружи.

Мои сани остановились. Что там такое? Ответ на этот вопрос просунулся в виде радостной головы Прохора в дверь.

— Нашли! — Радостно проговорил он.

— Говори толком. Нечто Великому Князю догадываться нужно обо всем?

— Золото нашли! Правда нашли. — Последнее он проговорил гораздо тише.

— Как это?

— Не ведаю, но верный человечек прискакал. Говорит, все приехали и привезли найденное, то, что мы давали только добавили, для весу. Говорят злато, чуть ли не везде есть по рекам, но песком мелким, а не рудою богатой. В основном так, но по речным косам места попадаются богатые.

— В каком смысле?