Опасная масть - Алексей Макеев

Сколько же их прошло через эту ИТК! Сотни и тысячи. Наверное, если бы зло, совершенное людьми, материализовалось, скажем, в динамит – каждое злое дело в кило взрывчатки, – земной шар уже давно разлетелся бы в клочья.

«…Ну-ка, что тут за сидельцы-«страдальцы»? – пробормотал он, с трудом сдерживая зевоту. – Абдюхин, Акульцин, Белюнин, Варалин… Клички – Кот, Табак, Штырь, Бухарь…» Увидев в общем ряду некоего Забугалина Тимофея Антоновича по кличке Мопс, Крячко мгновенно вспомнил – это же его «крестник»! Точно-точно! В две тысячи втором они с Гуровым раскрывали убийство жены владельца сети магазинов. Мопс оказался не более чем исполнителем. А вот в роли заказчика выступал сам «безутешный» супруг убитой. Сколько же отмотали Мопсу? Пятнашку? Значит, еще сидит…

Более двух часов проведя перед монитором ноутбука, Стас почувствовал, что у него от обилия букв и цифр уже рябит в глазах. Ему удалось найти уголовника по кличке Чпыль, по фамилии Чепулев. Однако лишь взглянув на фото худющего кривоносого мужика, который, согласно антропометрическим данным, имел рост метр восемьдесят пять, Крячко понял – это не тот. Нашелся и Шныль. Но этот и вовсе оказался уроженцем гор Шаналиевым.

В конце концов, махнув рукой, Стас вышел на улицу и, немного погуляв перед зданием, решил сходить в ближайшее кафе, чтобы в «дежурном порядке» подкрепиться.

Найдя свободный столик, он приступил к поглощению бифштекса, как неожиданно зазвонил телефон. Предположив, что это или Петр, или Гуров, он взглянул на монитор и с удивлением увидел высветившееся «Виллина». «Хм, интересно… Расстались-то только под утро. Уже успела соскучиться?» Нажав на кнопку включения связи, он вначале даже не узнал ее голос, из которого начисто исчезли нотки грубой мужиковатости, а женственной певучести, напротив, прибавилось.

– Станислав, от дел не отрываю? – деликатно поинтересовалась Виллина. – Слушай, как ты смотришь на то, чтобы в эти выходные съездить в Серебряный Бор? Ну, на ню-пляж? Тебя я вчера видела. Смотришься отменно. С таким кавалером появиться просто писк. Ну, что думаешь по этому поводу?

– Да вот, думаю… – выделив слово «думаю», только и смог ответить Стас.

– Знаешь, наши девчонки, ну, из нудис-сообщества, персонально для тебя придумали ритуал вступления в нашу среду, – с некоторой хитроватой вкрадчивостью сообщила Виллина. – Представляешь, тебе предстоит с завязанными глазами опознать меня из десяти женщин, прикасаясь рукой только к…

– Стоп! Стоп! Стоп! – решительно возразил Крячко, заглушив ее последние слова. – Никаких ритуалов! И в выходные, скорее всего, я буду занят. Виль, ну, ты же сама помнишь мою реакцию на… Гм-гм… Да мне там сразу хоть проваливайся в недра пляжа! Ты хочешь, чтобы я обязательно испытал чувство крайней неловкости? Да?

– Да будет кипятиться-то, застенчивый ты наш! – рассмеялась Виллина. – Это была шутка! Никто ничего не придумывал да никто ничего о тебе и не знает. Мы сегодня встретимся?

– Безусловно! – непререкаемым тоном произнес Стас и, приглушив голос, почти шепотом добавил: – Виль, если честно, я вообще не хочу в нудисты. Понимаешь, пока я, как это ты называешь, «текстильщик», я – нормальный здоровый мужик. А вот у вас – уверен! – за неделю мои «полномочия» упадут с «полдвенадцатого на полшестого». Ну, ты же умничка, ты же уловила, в чем юмор-то?

– Уловила, уловила! – Виллина снова рассмеялась. – Кстати! Можешь поздравить! Кажется, мне удастся оформить театр! Да! Придется, правда, выбить несколько судебных решений, но адвокат сказал, что виды неплохие. Ну, а если многоуважаемый Главк поможет нам избавиться от всех рэкетирских пиявок, то – честное пионерское! – у нас будет пусть и не сплошное викторианство, но исподнее танцоры наденут обязательно. Правда, уже сейчас представляю, как некоторые из них будут разочарованы! Привычка, знаешь ли…

Вернувшись в кабинет, Крячко продолжил свои изыскания. Перелопачивая данные по Чернореченскому ИТК, находящемуся где-то в дебрях между Верхней Волгой и Уральскими горами, он внезапно обнаружил кое-что, показавшееся ему очень интересным. Некто Борис Шпульник, по кличке Шпыль, был отмечен как бежавший из мест заключения. Открыв его фото и антропометрические данные, Стас не мог поверить своим глазам – скорее всего, это был тот, кто ему нужен. Рост – сто семьдесят пять, совпадал один в один, примерно одинаковый возраст, схожий абрис лица. Да, разрез глаз, форма скул, губ, носа и ушей заметно отличались. Но ведь на этот счет есть пластическая хирургия!

В предчувствии долгожданной удачи Крячко спешно отправился к Дроздову в отдел судмедэкспертизы. Тот только что вернулся из морга, где работал с неким крупным бизнесменом, который сегодня утром преставился от разрыва аневризмы аорты. Хотя кое-кто подозревал, что это убийство.

И вот теперь, сидя за рабочим столом, Дроздов строчил подробный отчет о проделанной работе. Увидев на пороге Стаса, он не мог не отреагировать на его появление в своей традиционной манере – изобразил кисловато-досадливую гримасу. Весь его вид, казалось, говорил: «Ну, и чего ты приперся отрывать крайне занятых людей от их чрезвычайно важной работы? Неужели не понимаешь, что каждая секунда рабочего времени судмедэксперта (судмедэксперта!!!) – на вес золота!..» Однако, встретившись взглядом с Крячко, который и на йоту не испытывал чего-то похожего на пиетет, Дроздов сразу же как-то сдулся, словно проколотый воздушный шарик. А жизнерадостно ухмыляющийся Стас, приветственно помахав рукой, бодро гаркнул на весь кабинет:

– Привет! Как дела? Слушай, ты осматривал и Вингрова, которого нашли в «Онтарио», и Капылина в «Айседоре». Ничего странного с их физиономиями не заметил?

– А что в них могло быть странного? – насторожился судмедэксперт.

– Ну, например, какие-то признаки того, что их «фасады» кто-то капитально перекроил. Не заметил, пластику им не делали?

– Делали, – от напряженности мыслительного процесса Дроздов даже шевельнул ушами. – А что тут такого? Сейчас многие мужики, которые при деньгах, делают себе операции по омоложению. Вон, итальянец Берлускони. Ему около восьмидесяти, а он – как огурчик. Девки за ним – гурьбой…

– Ха! – во взгляде Крячко сквозила нескрываемая ирония. – Да девки, был бы мешок денег, и на орангутанга кинутся! Вон, главный плейбойщик… Как его там?..

– Хью Хефнер? – подсказал Дроздов.

– Вот-вот! Он самый! Песок сыплется из всех прорех, на морду без слез не глянешь, а недавно по телику показывали – какая-то дурочка из России с ним жить надумала. А что касается этих покойничков, то операции они делали не для омоложения, а чтобы изменить внешность. Это два беглых уголовника. Дошло? И вот тут возникает закономерный вопрос: а почему по поводу этого весьма занимательного факта не поставили в известность нас с Львом Ивановичем?

Судмедэксперт некоторое время, не находя слов, лишь возмущенно разводил руками и беззвучно шевелил губами. Наконец, обретя дар речи, он обиженно возопил:

– А кто это сказал, что я не поставил в известность? Отчет я передал в приемную, его приняла Верочка… Какие ко мне претензии?!