Девушка Лаки - Тэми Хоуг

Затем его ладони скользнули ниже, к ее пояснице, и в следующий миг ей в живот уперлось мужское естество, твердое, как камень, и соблазнительное, как грех. С трудом отдавая себе отчет в том, что делает, она подавалась вперед, едва сдерживая рвущийся из груди крик. Лаки еще сильнее прижал ее к себе и вновь как можно глубже проник языком ей в рот.

Руки его тем временем скользнули еще ниже, поглаживая ей бедро, пока наконец не нащупали ягодицы. По-прежнему прижимая Серену к себе, он слегка ее приподнял. При этом она издала короткий сдавленный звук, как будто ей было страшно. Желание мощной волной захлестнуло его, накрыло с головой. Он отчаянно хотел ее. Хотел прямо сейчас… Он был готов овладеть ею где угодно: на столе или на полу. Это было настоящее безумие.

Безумие.

О, небеса, что же он делает?! Эта мысль пронзила ему мозг подобно реву полицейской сирены. Что же она с ним делает? Он с силой оттолкнул ее от себя обратно в кресло. Серена испуганно посмотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых одновременно читались и похоть, и страх. Ее волосы беспорядочно разметались по плечам. Губы, опухшие от поцелуя, дрожали. Она продолжала смотреть на него так, будто видела перед собой дикого, необузданного зверя.

Именно таким диким зверем он себя и ощущал в эти мгновения. Ибо как еще можно назвать того, кто потерял над собой контроль, оказался за пределами разума? Несколькими глубокими вздохами Лаки попытался успокоиться: запустил пальцы в волосы, опустил голову и закрыл глаза. Спокойствие. Вот что сейчас нужно.

Спокойствие. Он потерял контроль над самим собой и обстоятельствами.

Серена сглотнула и прижала руку к губам. Боже, как она это допустила? Этот человек ей даже не нравится. Однако в то мгновение, когда их губы встретились, внутри ее как будто что-то взорвалось и она отдалась во власть физического желания. Она не могла думать ни о чем другом, кроме прикосновения его губ, о том, какой у них вкус, о том, какие у него крепкие руки и сильное тело. Ее все еще не оставила дрожь, подобная частым толчкам после основного землетрясения. Боже мой, что с ней случилось, что она забыла обо всем на свете? Что стало с ее благоразумием, сдержанностью, самоконтролем, способностью хладнокровно анализировать свои и чужие поступки?

Ты хочешь его. Что тут анализировать.

Серена решительно встряхнула головой.

– Думаю, мне следовало остаться с собаками Гиффорда. Так было бы безопаснее, – пробормотала она себе под нос.

Глаза Лаки блеснули, хотя лицо его сохраняло бесстрастное выражение.

– Не волнуйтесь, в моем доме вам ничего не грозит. Я сейчас вас на время покину.

С этими словами он повернулся и стремительно вышел в соседнюю комнату. Затем хлопнула дверь, и Серена невольно вздрогнула.

Когда Лаки появился снова, на нем была черная футболка, обтягивавшая его торс, как вторая кожа, а на плече – кобура с массивным пистолетом, из которого, по мнению Серены, можно было свалить слона.

– Сейчас не охотничий сезон, – сказала она, не сразу осознав, что произнесла это вслух. Лаки моментально повернулся к ней и смерил вопросительным взглядом.

– Как раз этим я и собираюсь заняться, – загадочно произнес он и, вытащив пистолет, проверил, заряжено ли оружие. Обойма со щелчком плавно вошла в рукоятку. А в следующую секунду Лаки бесшумно, как тень, выскользнул за дверь и растворился в темноте.

По спине Серены пробежал холодок. Несмотря на жаркий вечер, ее на мгновение сковал ледяной страх. Усилием воли она заставила себя встать с кресла и, подойдя к двери, выглянула наружу.

Ночь была черной, как неостывшая смола, подсвеченная лишь узким серпиком луны. Вода возле берега напоминала гладкий лист стекла. Серене показалось, будто она мельком увидела, как Лаки, стоя в пироге с шестом в руках, гребет к кипарисовой рощице на другом берегу, однако в следующее мгновение видение исчезло.

– Да помогут мне небеса, – прошептала Серена, коснувшись кончиками пальцев нижней губы. – Во что же это я вляпалась?

Пирога бесшумно рассекала чернильно-черную поверхность воды. Редкие легкие всплески не заглушали шепота ночного ветерка. Среди темных силуэтов деревьев рваными облачками клубился туман. Воздух был густо насыщен ароматами, терпкими, как духи куртизанки, сладкими, почти осязаемыми: медуницы и жасмина, вербены и глицинии. К ним примешивался металлический запах речной воды и лежащей на дне подгнившей растительности. Неотделимы от запахов были и звуки – жужжание и стрекот насекомых, кваканье лягушек, уханье совы и хлопанье птичьих крыльев. Откуда-то издалека доносились рык аллигатора и писк нутрий. Ночные хищники вышли на охоту за своей добычей.

Лаки подвел лодку к нависшему над водой огромному дубу. Почву на этом участке берега вымыло водой, и кривые, узловатые корни образовали некое подобие пещеры, достаточно глубокой, чтобы в нее могла заплыть лодка. В результате получилось естественное укрытие, над которым зеленым шатром раскинулась крона растущего у самой кромки воды дерева. Ветви дуба поросли широкими лентами мха, что делало их похожими на изъеденные молью ветхие занавески. В общем, это было идеальное место для засады.

Из пачки, лежавшей в нагрудном кармане рубашки, Лаки выудил сигарету, прикурил и глубоко затянулся. Горящий кончик сигареты яркой точкой высвечивался в ночной темноте. Соприкоснувшись с поверхностью воды, спичка с шипением погасла. Им владело колоссальное внутреннее напряжение – оно в буквальном смысле гудело внутри его подобно перегруженным электричеством проводам. Одна из причин – дело, которое ему предстоит, однако в гораздо большей степени – сексуальный голод. Еще ни разу в жизни он так не хотел женщину, как сейчас. Ни разу. Даже в молодости, когда в нем неистово бурлили гормоны. Даже после того, как он провел год в тюрьме в Центральной Америке. Он никогда не хотел женщину больше, чем в этой ослепительной вспышке страсти хотел Серену Шеридан. Даже сейчас он все еще был возбужден.

Будь она проклята! Почему именно она? Из всех женщин на этой планете почему она? Разве такое возможно – смотреть на Серену и вспоминать двуличие Шелби, и все же хотеть ее?

Серена не Шелби. Это он прекрасно понимал. Шелби никогда не приехала бы к Гиффорду. Она ни за что не стала бы спорить со стариком. Потому что Шелби привыкла добиваться своего другими способами: кокетливым хлопаньем ресниц и капризным надуванием губ. Нет, в том, что касается характера, сестры были полной противоположностью. Шелби – воплощение притворства и наигранного, фальшивого обаяния. Серена – олицетворение прагматизма и дерзости. И все же зря он хочет ее. Она опасна, она угрожает его благоразумию. Она – живое напоминание о его прошлом, о той юношеской любви, из-за которой вся его жизнь пошла наперекосяк…

В свое время Лаки поддался чарам Шелби, увлекся ею – и потерял себя. Молодой и горячий, он учился на первом курсе Университета Юго-Западной Луизианы в Лафайетте. Тогда его переполняло желание покорить окружающий мир, доказать всем, на что он способен. Высокий, задумчивый молодой человек, на которого все посматривали с опаской, он мечтал стать первым представителем семейства Дюсе, который получит высшее образование. Он собирался стать биологом. Иметь Шелби Шеридан рядом с собой – и в своей постели – было еще одним предметом его гордости. В ту весну ему казалось, что весь мир у его ног. А затем все обернулось против него, и жизнь нанесла ему мощный удар, от которого он свалился в нокауте.