Девушка Лаки - Тэми Хоуг

Оказалось, для Шелби он был лишь средством добиться того, что было в действительности предметом ее мечтаний. А предметом ее мечтаний был Джон Мейсон Тэлбот-четвертый. Тэлбота брак тогда нисколько не привлекал. Шелби приняла ухаживания Лаки лишь с той целью, чтобы пробудить в нем ревность. Простой, старый как мир прием. Тот факт, что она забеременела от Лаки, оказался легко устранимым неудобством, стоило Тэлботу надеть ей на палец обручальное кольцо.

Он до сих помнил тот привкус горечи. Хотя, если быть до конца откровенным, он любил не столько Шелби, сколько мысль об обладании ею. Бросив его, она нанесла по юношескому самолюбию болезненный удар. Когда он узнал, что она сделала аборт, то был поражен до глубины души. Шелби с поразительной легкостью растоптала его гордость и продолжила порхать по жизни так, как будто ничего не случилось. Что касается его самого, то боль и унижение вынудили его бросить учебу и развеяли в прах все его надежды и первоначальные помыслы.

В результате Лаки подался в армию, и жизнь направила его по тропе, которая привела его туда, где не было ни добра, ни зла, где имелись лишь задания и цели. В этом сером, безрадостном мире душа его начала как будто постепенно истончаться, по частичкам отрываться и ускользать от него.

С того времени прошло тринадцать лет, но ему до сих пор было стыдно вспоминать, как он по наивности поддался на лживые уловки хорошенькой темноглазой блондинки.

И вот теперь его душевному равновесию угрожает искушение в лице ее сестры.

Лаки выругался по-французски и отбросил в воду окурок. Господи, как будто ему и без нее забот не хватает! С какой стати ему снова расковыривать давно зажившие раны? А может, тут дело в другом? Может, он, впервые увидев Серену, возжаждал мести? Или он без особой нужды все усложняет? Вдруг это обычная похоть? Кто знает…

Черт побери, с похотью он справится в два счета. Это будет фантастический, сказочный секс. Он уже это понял. Понял в то самое мгновение, когда их губы соприкоснулись. И куда только подевалась ее хваленая сдержанность? Серена ответила на поцелуй со всем пылом страсти, которую она до этого скрывала за колючим сарказмом. Да, секс с Сереной Шеридан не будет для него особой проблемой. Мысль о том, что он может обладать сестрой Шелби, приятно возбуждала.

Главное, избежать примитивной эмоциональной привязанности. Надо надеяться, что ему хватит ума этого не допустить. Он не позволит Серене проникнуть ему в душу. Он никому этого не позволит. Даже собственным родственникам. Да и делиться ему практически нечем. Неудивительно, что он с бережливостью скряги охранял то, что осталось от его души.

Его мысли прервал далекий, приглушенный звук, похожий на рокот лодочного мотора. Лаки прислушался, стараясь точнее определить, откуда тот доносится. По всей видимости, не так уж и далеко, скорее всего, за соседним рукавом протоки, где от нее ответвляется приток – речушка без названия. Лаки мысленно похвалил себя за то, что выбрал для засады правильное место. Со зловещей улыбкой он извлек из сумки с походным снаряжением очки ночного видения и надел их. Затем накинул на себя противомоскитную сетку, вытащил из кобуры пистолет и приготовился ждать.

Серене никак не удавалось уснуть. Впрочем, она даже и не пыталась. Ее усталость была огромна, однако страх оказался еще сильнее. Она осталась одна. И неважно, что она находится в доме, а над головой у нее крепкая крыша, а не открытое небо. Она все еще на болотах, более того – одна. В обычной жизни Серена привыкла считать себя сильной, знающей, уверенной в своих силах личностью, способной справиться с любой проблемой, возникшей на ее пути. А вот со своим страхом она справиться не в состоянии. Хотя, казалось бы, прошло немало лет, воспоминания по-прежнему жили в ее сознании, безжалостные в своей яркости. И каждый звук, каждый образ, каждый запах еще больше обостряли их. В эти минуты она отдала бы полжизни за одну таблетку успокоительного. Всего одну. Ей нужно что-то такое, что притупило бы острые иголки, вонзающиеся прямо в нервные окончания.

– Возьми себя в руки, Серена, – пробормотала она вслух и, сложив на груди руки, принялась расхаживать по комнате. – Если бы тебя сейчас увидели твои пациенты, они сломя голову побежали бы к другому психологу.

Она приблизилась к двери. Со стороны галереи донесся непонятный звук. Серена испуганно вскрикнула и как ошпаренная отскочила от двери, больно ударившись коленом и большим пальцем ноги о ножку стола. От боли она еле слышно выругалась и, прихрамывая, обошла стол.

После ухода Лаки она долго расхаживала по комнате. Чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, умылась в крошечной ванной комнате, нашла расческу и мало-мальски привела в порядок прическу. Войдя в кухню, соорудила бутерброд из толстого ломтя хлеба и арахисового масла. Жуя на ходу, Серена так и не решилась сесть. Возбуждение не отпускало ее. Аппетит отшибло начисто, но она знала, что если не поесть, то паранойя только усилится. Поэтому она все так же ходила по комнате и жевала, исследуя каждый дюйм первого этажа обиталища Лаки Дюсе.

Здесь не было ничего такого, что могло бы успокоить ее и избавить от страхов. Ни телевизора, ни радио, ни стереосистемы. Она, правда, заметила на кухонной полке портативную двустороннюю радиостанцию, принцип работы которой был ей непонятен. Она даже не могла развлечь себя перебиранием вещей в чемодане, потому что тот остался на улице.

Остается лишь надеться, что Лаки догадался вытащить ее вещи из лодки. Вряд ли браконьер захочет быть пойманным с чемоданом, в котором лежит шелковое нижнее белье и запас косметики. «Коллеги по ремеслу» вряд ли его поймут. Но даже если он и бросил ее вещи на причале, пользы от них сейчас никакой. Зачем ей посреди ночи наряды и макияж? Да и вокруг дома сейчас особо не погуляешь. В это время суток земля в буквальном смысле шевелится от всевозможной ползучей живности. Серена живо представила себе, как осторожно передвигает ноги, опасаясь наступить на змею или ящерицу, и ее тут же передернуло от омерзения.

– Прекрати! – вслух приказала она себе, чувствуя, как от страха к горлу подкатывает тошнота.

Снаружи откуда-то издалека донесся звук, похожий на выстрел. Бабах! Затем еще раз. Бабах!

Лаки.

– О господи! – прошептала Серена. Ресницы задрожали, и она поднесла к губам дрожащую руку. Неужели его застрелили? А что, если те, кто это сделал, прямо сейчас, через считаные минуты, ворвутся в дом?

Чувствуя, как гулко стучит в груди сердце, Серена бросилась к двери, пытаясь разглядеть за ней что-нибудь в непроглядной темноте ночи. Какое-то мгновение она слышала лишь шумный ток крови в ушах. Затем до ее слуха донеслось пронзительное кваканье лягушек. За ним последовал какой-то душераздирающий вопль. Не исключено, что это был крик растерзанного ночным хищником зверька или рыдание женщины, оказавшейся на грани истерики. Звук вспорол ночную тишину, как нож – шелковую ткань, и вновь стало тихо. Серена с трудом подавила слезы и, торопливо отойдя от двери, шагнула в следующую комнату.

Она снова принялась расхаживать туда-сюда, постепенно ускоряя шаг: от окна, мимо старого, обтянутого лошадиной шкурой дивана до кровати и обратно. Ранка на стопе больше не болела. Но лучше бы боль вернулась – тогда ей было бы о чем думать, и ее не мучил бы удушающий, липкий, перехватывающий горло страх.