Три невесты Черного ворона - Татьяна Рябинина

Мои познания в том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине, в самой тесной близости, были довольно скудными и исчерпывались рассказами сестры. Сначала она пересказывала мне то, что узнавала от Даммары и подружек, потом делилась собственным опытом. Если верить ей, они с Фелисом не решились пойти до конца, опасаясь беременности. Но рассказы о тех вольностях, которые они себе позволяли, неизменно заставляли меня краснеть. Стоило только представить, что мужчина будет делать это со мной, тут же бросало в жар и в холод.

Но если раньше подобное пугало, сейчас… это был совсем другой страх. Страх магически притягательной, манящей неизвестности. Разумеется, я не могла не думать о том, что все это случится, если Ворон станет моим мужем. И, наверно, больше боялась, что… этого может не произойти.

Впрочем, самым чувственным и волнующим до сих пор были вовсе не танцы. То короткое мгновение, когда он коснулся моей щеки, убирая упавшие на лицо волосы… Стоило вспомнить об этом, и тут же по всему телу разливалась теплая волна, в которой странным образом прятался знобящий холодок. Как сладость и горечь живут рядом во вкусе змеиных ягод, созревающих на болотах в пору первых заморозков.

И еще другое… когда я попыталась посмотреть на свое отражение его глазами. Как будто Ворон на самом деле стоял рядом…

Я вспомнила об этом в тот момент, когда после быстрого поворота на миг оказалась в его объятиях и наши взгляды встретились.

Как будто все вокруг исчезло и время остановилось.

Как бы мне хотелось, чтобы на самом деле было так. Но… музыка смолкла — танец закончился.

— Вы прекрасны, вейра Лилла, — прошептал Ворон, наклонившись и коснувшись губами моих пальцев.

Мы шли по коридорам в молчании, хотя на этот раз рядом никого не было: жилые комнаты большей частью располагались в другом крыле замка. Оказавшись у своей двери, я прислонилась к стене и повернулась к Ворону. Кто бы знал, как мне хотелось, чтобы он поцеловал меня!

— Могу я попросить вас? — как ни пыталась я собрать в кулак всю свою волю, голос предательски дрогнул.

— О чем? — его глаза блеснули. Или просто качнулось от сквозняка пламя светильника?

— Я хотела бы… увидеть ваше лицо. Без маски.

Его губы сложились в горькую усмешку.

— Ну что ж… Сними ее, Лилла.

Я оглянулась по сторонам, снова посмотрела на Ворона — не шутит ли. Но он был серьезен. Только горечи стало еще больше — и в рисунке губ, и во взгляде. Мурашки снова побежали по спине, но уже совсем другие: настоящего страха и тревоги, без всякой чувственности.

Я пожалела, что сказала об этом, но деваться было некуда. У маски не оказалось завязок, она плотной лентой обхватывала голову. Протянув руку, я коснулась щеки, попыталась поддеть край бархатной ткани, чтобы сдвинуть ее, но…

Маска словно приросла к коже.

Мне показалось, что я вижу кошмарный сон. И Ворон представился вдруг каким-то чудовищем из сказки. Но лишь на мгновение.

Мои пальцы задержались на его щеке. Он слегка прижал их своими, а потом снял и — как после танца — прикоснулся к ним губами.

— Вот так, Лилла…

— Но… — я совершенно растерялась и снова почувствовала себя беспомощной. — Я правильно поняла, что это заклятье?

— Помнишь, в первый вечер, когда я увел тебя из трапезной, ты спросила, кто я на самом деле — ворон или человек? Я тогда ответил, что мы поговорим позже. Время еще не пришло.

— Скажите… — видимо, мое отчаяние разрослось до таких размеров, что я вдруг перестала бояться. — Снять с вас маску сможет только жена? Вы ведь уже выбрали, кто это будет? Вы с самого начала знали, правда? Еще до отбора?

— Спокойной ночи… Лилла.

Он развернулся и пошел по коридору. А я, заливаясь слезами, влетела в комнату и захлопнула дверь.

— Что-то случилось? — Нетта испуганно вскочила со стула, уронив вышивку. Обычно она приходила к моему возвращению, готовила ванну и ждала, чтобы помочь раздеться.

Я только головой покачала и повернулась к ней спиной. Расстегивая крючки на платье, Нетта спросила мягко:

— Опять зол Меар? Или… правитель? Все будет хорошо, вейра Лилла, я уверена!

Не выдержав, я повернулась, обняла ее и разрыдалась на плече, выпустив на волю все напряжение, страх и тревогу, которые терзали меня не одну неделю. И разочарование сегодняшнего вечера. Я чувствовала искреннее беспокойство Нетты, ее желание хоть чем-то помочь. То, чего не могла ждать от Веды и Кьяры. Уж лучше моей подругой будет служанка. Но даже с ней я не готова была поделиться тем, что мучило меня.

— Иди, Нетта, ложись спать, — сказала я, забравшись в ванну. — Я сама все сделаю. Мне хочется побыть одной.

Она посмотрела на меня с сомнением, но все же повесила на крючок рядом с ванной мягкую простыню и вышла. Я лежала в теплой воде, закрыв глаза, и пыталась собрать себя по кускам — как разбитую тарелку.

Лилла, ничего не произошло. Как ты ничего о нем не знала, так ничего и не знаешь. Ну, кроме того, что маску с него не снять. И сам он этого сделать не может — иначе не предложил бы мне, взял бы и снял. Интересно, а как же он бреется и моется? Или использует для этого магию?

О чем я думаю вообще? Что за глупости?

Что, если я угадала и маску действительно может снять только жена? Но эти мои вопросы… Ворон ушел, чтобы не отвечать на них. Что это означало? Ведь если он еще не выбрал жену, мог так и сказать — что в этом такого? А если выбрал, но не ответил… Наверняка это означало, что его избранница не я.

Слезы снова потекли по щекам, когда я в очередной раз задумалась о судьбе тех двоих, которым… не повезет? Или наоборот — повезет?

Вода остыла, из крана текла чуть теплая, пришлось вылезать. Обычно после ванны Нетта растирала меня всякими снадобьями, придирчиво оглядывала, не надо ли подправить брови, подпилить ногти или удалить лишние волосы, и мы болтали о всяких милых женских пустяках. Но сейчас мне ничего не хотелось. Даже смотреть на себя в зеркало. Я кое-как вытерлась простыней, бросила ее в угол и натянула ночную рубашку. Волосы расчесывать не стала, вытащила из прически шпильки и заплела косу.

Вернувшись в спальню, я подошла к окну. Снова зарядил прекратившийся было дождь — мелкий, унылый. Горы без луны прятались в темноте, и я видела только свое смутное отражение.

Что-то стукнуло в стекло, я вздрогнула и толкнула створку. Ворон тяжело опустился на подоконник, топорща мокрые перья. В клюве он держал такую же мокрую, увядшую кисть эрты — на ней осталось лишь несколько почти осыпавшихся цветков. И как ему удалось ее разыскать? Эрта нравилась мне, кроме всего, еще и потому, что цвела с ранней весны до осени, но после холодных дождей с ветром кусты в саду полностью облетели.