Медведь и Дракон - Том Клэнси

– Джек говорит, что агрессивная война представляет собой вооружённый грабёж, только в огромном масштабе, – заметил Джексон.

– Это похоже на истину, – согласился министр финансов. Профессору Вивёру такое сравнение показалось излишне упрошенным, но что ещё можно ожидать от окружающих его людей?

– Мы можем предостеречь их, когда увидим явные признаки подготовки к наступлению на фотографиях с наших спутников, – предложил Эд Фоули. – Микки, когда это станет очевидным?

– Предположительно, за два дня. Им понадобится неделя, чтобы перебросить на север свои войска. Китайские армии уже сейчас находятся в непосредственной близости от театра потенциальных военных действий, так что вопрос заключается лишь в том, чтобы расположить их должным образом – выдвинуть на передовые позиции. Затем окончательные подготовительные действия, скажем, за тридцать шесть часов перед тем, как их полевые орудия откроют огонь.

– Иван не сможет остановить их?

– На границе? У русских никаких шансов сделать это, – ответил генерал, выразительно покачав головой. – Русским придётся выигрывать время, отдавая китайцам пространство. Китайцам предстоит пройти чертовски длительный путь, прежде чем они доберутся до нефтяных месторождений. В этом их слабое место. Они будут вынуждены защищать огромный фланг, и исключительно трудной окажется проблема снабжения. Я думаю, что они попытаются высадить воздушный десант в район золотых месторождений или в район месторождения нефти. У них слабые воздушно-десантные войска и почти нет возможностей перебрасывать солдат на транспортных самолётах, но думаю, что они сделают это в любом случае. Оба места являются слабо защищёнными целями.

– А что мы можем послать на помощь русским?

– Прежде всего, военно-воздушные силы – истребители, бомбардировщики и все воздушные танкеры-заправщики, которые есть у нас. Может быть, нам не удастся установить господство в воздухе, но мы можем быстро лишить китайцев свободы воздушных полётов, создав соотношение воздушных сил пятьдесят на пятьдесят почти сразу, а затем погоним их самолёты обратно. Здесь снова возникает вопрос чисел, Робби, и проблема того, насколько хорошо подготовлен их лётный состав. Наверно, их лётчики подготовлены лучше русских, просто потому что они провели больше времени в воздухе, готовясь к войне, но технически у русских более совершенные самолёты, да и воздушная доктрина у них лучше китайской – за исключением того, что у них не было возможности попробовать её на практике.

Робби Джексону хотелось проворчать, что в ситуации слишком много неизвестного, но если бы все было определено чётко и ясно, как сказал генерал Микки Мур, китайцы не решились бы перейти северную границу. Хулиганы нападают на маленьких старых дам, отбирая у них деньги, полученные в кассах социального страхования, а не на полицейских, которые только что получили деньги по своим чекам по пути домой с работы. Когда у тебя в кармане пистолет, это коренным образом меняет дело, и каким бы неразумным ни было преступление на улице или начало войны, те, которые занимаются этим, всё-таки проявляют определённый выбор в своих действиях.

* * *

Скотт Адлер совсем не спал во время полёта. Он снова и снова обдумывал различные способы остановить войну, прежде чем она началась. В конце концов, это ведь первостепенная задача дипломата, не правда ли? Он думал главным образом о своих недостатках. Адлер возглавлял ведомство, занимающееся международными отношениями его страны. Поэтому он должен был знать – ему платили за то, чтобы он знал, – как уберечь страны мира от неразумных действий. Грубо говоря, это означало, что он должен сказать им: если вы поступите таким образом, то вся мощь и ярость Америки обрушится на вас и уничтожит вас. Но прибегать к столь грубым методам совсем не обязательно. Намного лучше убедить их, что куда выгоднее для них самих поступать разумно, потому что в разумном поведении таится их спасение как нации в глобальном сообществе. Однако в данном случае истина заключалась в том, что мышление китайцев не было доступно его уму и он не знал, что сказать им, чтобы они могли увидеть яркий свет дня. Хуже всего было то, что он встречался с этим Чангом, когда велись переговоры с министром иностранных дел Китая Шеном, и все, в чём он убедился, заключалось в том, что они смотрят на реальную жизнь совсем не так, как он. Они видят синий цвет, когда он видит зелёный, и он не знал, как поступить, чтобы убедить их в том, что они ошибаются, что это не синий, а на самом деле зелёный, или хотя бы понять, почему они видят не такие цвета, как он. Тихенький голосок упрекал его в расизме, но ситуация зашла слишком далеко, чтобы рассматривать тонкости ведущейся им политики. От него требовалось, чтобы он остановил войну, прежде чем она начнётся, а он не знал, что нужно сделать для этого. Его размышления закончились тем, что он уставился на переборку перед своим комфортабельным креслом, и ему показалось, что это экран кинотеатра. Ему хотелось посмотреть кино или сделать что-нибудь такое, чтобы отвлечь мышление от беличьего колеса, которое непрерывно вращалось перед его глазами. Адлер почувствовал, что кто-то похлопал его по плечу. Он повернулся и увидел своего президента, который жестом пригласил его подняться наверх, в узел связи. Там они снова выгнали двух связистов ВВС из их кресел.

– Все ещё думаешь о последнем донесении «ЗОРГЕ»?

– Да, – кивнул Адлер.

– Есть предложения?

Мысли Государственного секретаря поднялись на другой уровень.

– Нет. Извини, Джек, но ничего нового у меня просто нет. Может быть, тебе нужен другой Государственный секретарь.

Райан фыркнул:

– Нет. Нужны другие враги. Единственное, что приходит мне в голову, это сказать им, что мы знаем об их намерениях и будет гораздо лучше, если они остановятся.

– А когда они ответят – засуньте своё предупреждение себе в задницу, что тогда?

– Ты знаешь, что нам нужно сейчас? – спросил «Фехтовальщик».

– О да, пара сотен «Минитменов» или «Трайдентов» быстро наставят их на правильный путь. К сожалению…

– К сожалению, мы избавились от них, чтобы сделать мир более безопасным местом, – заключил Райан.

– Ну что ж, у нас есть бомбы и самолёты, способные доставить их, и тогда…

– Нет! – зашипел Райан. – Нет, черт побери, я не разрешу начать ядерную войну, для того чтобы остановить обычную. Сколько людей, по твоему мнению, я должен убить?

– Успокойся, Джек. Это моя работа – представлять различные варианты, помнишь? Не защищать их – по крайней мере, не этот. – Наступило молчание. – Что ты думаешь об Освенциме?

– Это набор кошмаров – одну минуту, твои родители, верно?

– Мой отец был в Бельзене – но ему повезло, и он уцелел.

– Он рассказывал тебе об этом?

– Нет. Ни единого слова, даже раввину. Говорил, может быть, психиатру. Он ходил к одному в течение нескольких лет, но я так и не узнал, зачем он делал это.