Тайный сыск царя Гороха - Андрей Олегович Белянин

прекратить массовый психоз, я, ничуть не стыдясь, позвал на помощь. Подоспевший Еремеев с двумя стрельцами включились в общее безобразие и кое-как навели порядок, запаковав кота в смирительную рубашку. Бабка поскандалила для вида, но успокоилась быстро, сама понимая, что переборщила.

Ну и вечерок выдался… Динамика событий прогрессирует безоглядно, шагу ступить не даёт – везде в приключения вляпываемся, по самую щиколотку. А тут ещё со двора раздались крики, грохнули выстрелы стрелецких пищалей – и я рванул из горницы на третьей скорости.

– Какого чёрта пальба, идиоты?!

– Дак по шпиону же, что с крыши свалился!

– Представлю к награде, молодцы! – дежурно похвалил я, хотя на деле, как оказалось, преступнику удалось бежать.

Каким образом злоумышленник оказался на крыше, караульные стрельцы объяснить не могли, но смалец сделал своё дело. Здоровенный сквернословящий незнакомец (якобы практически голый!) рухнул вниз, лбом о крыльцо (треснувшую ступеньку мне показали!). Но, несмотря на явную серьёзность ушиба, человек лихо вскочил на ноги и шутя повторил рекорд Новичкова, перепрыгнув через ворота. Кое-кто из наших ребят успел пальнуть вслед, и по крайней мере одна пуля точно нашла цель…

– В колено я ему угодил, батюшка сыскной воевода! На том и крест целовать готов, да тока он, антихрист, на руки стал и ногами кверху побёг! Да резво так, мы и пищали перезарядить не успели…

На всякий случай я отрядил шестерых стрельцов в погоню: если рана свежая, можно попытаться проследить капли крови. Хотя в темноте и проблемно, но пусть хоть факелы возьмут. Сколько просил Ягу разрешить завести при отделении хорошую служебно-розыскную собаку, та упиралась руками и ногами. Дескать, пока её Васеньке драгоценному по двору гулять вольготно желается, никаких кобелей тут и близко не будет! А ведь можно было через того же Кнута Гамсуновича раздобыть в Немецкой слободе такую породистую овчарку. Эх, да что теперь…

Детально осмотрев место происшествия, мне удалось обнаружить ещё одну косу. Или преступники не знали, что Митяй покинул город, или эта «кровавая» улика предназначалась уже мне. На сей раз коса была рыженькая, тощая и невзрачная, с серо-голубой застиранной ленточкой. Опять двадцать пять, как неприятно-то…

Вернувшись в дом, я застал бабку за откачиванием верного кота какими-то настойками. Толстомордый Василий валялся пузом кверху, как беременный тюлень, а Яга, неторопливо читая заклятия, вливала что-то из пузырёчка в воронку, вставленную ему меж зубов. Моей помощи вроде бы не требовалось, я молча положил новую косу на стол и отправился к себе наверх.

Если придут родственники пропавшей девушки, меня непременно разбудят. Если же нет, то… утро вечера мудренее, порассуждаем после завтрака. А пока спать, бай-бай, – добрые дяденьки милиционеры тоже нуждаются в отдыхе, и желательно полноценном. И вот на этот раз петух пусть только крякнет утром – убью…

* * *

Как и ожидалось, петух совершил непростительную глупость: ошалев от безнаказанности и оформив за меня акт моей же капитуляции, он взлетел аж на самый подоконник и наглейшим образом обеспечил полный подъём в четыре утра! Не говоря дурного слова, я встал, потянулся и совершенно безоружным шагнул к окну. Наверное, в последний момент по моей улыбке он почувствовал неладное и почти успел раскрыть клюв, но…

Одним молниеносным движением пальца я толкнул оконную раму, и петуха кубарем снесло за забор. Вверх взлетел пук перьев, а злобное кукареканье и птичий мат были слышны до самого обеда. Вот честно, положа руку на сердце, скажу – за участие в борьбе против Кощея я был готов простить ему всё. Но, согласитесь, этот камикадзе с гребешком набекрень ни в какую не хочет мира!

В горнице было непривычно пусто. Бабка исчезла неизвестно куда, кот Василий тоже где-то шляется, в сенях одиноко стоят старые Митькины лапти… На столе ни записки, ни пышущего самовара, ничего, кормить участкового завтраком – некому. На дворе застенчиво мялись караульные стрельцы, меня приветствовали чрезмерно радостно, что уже наводило на некоторое подозрение.

– А где наша домохозяйка?

– Это… бабушка Яга которая?

– Нет, другая, – чуточку удивился я. – Можно подумать, у нас их тут батальон, юбками свистя, с ухватами наперевес носятся… Естественно, Яга!

– Они уйти изволили, – опустив глазоньки, стыдливо признал один. – Вона у Брыкина пищаль стрелецкую забрали, да и пошли себе… неторопливо эдак, с осознанием.

– Как же вы ей табельное оружие дали?! – для профилактики повозмущался я. Попробовали бы они ей не дать!..

Парни это тоже понимали, но для порядка извинились:

– Она ж к нам вежливо, по-человечески, тихо эдак: «Дай-кось пищалю, внучок, мне по делу сходить надобно. Да не печалься, возверну в целости. А коли не дашь, родименький, то (далее ряд образных и ярко запоминающихся физиологических оборотов)… и ходить тебе в сём облике до старости!» Брыкин у нас самый впечатлительный, он враз и отдал.

– Ладно, доложите обо всём Еремееву. А куда направилась бабка?

– Вроде как священную месть вершить, – неуверенно переглянулись стрельцы.

– Я спрашиваю «куда?», а не «зачем?»! Что она пищаль не в качестве костыля использует – это и пеньку понятно. Яга когда в таком настроении, полгорода постреляет на фиг! Ну думать же надо хоть иногда!

– Дак мы… и это… тык… мык… – Из невнятного бормотания и малоэкспрессивной жестикуляции я должен был понять, что Яга – бабушка о-о-очень пожилая, а значит, технически необразованная и с таким сложным агрегатом, как фитильная пищаль, нипочём не управится! Ну а уж на самый край, так в стволе всего один заряд, так что много народу не побьёт, как ни верти… Утешили! Значит, один труп – это в порядке вещей? И на том спасибо, да?! Учинить полагающийся разнос я не успел – кто-то вовремя доложил, что-де «вона она шествует!».

Действительно, из-за поворота показалась прихрамывающая эксперт-криминалистка, ведущая под ружьём бледного, как холодильник, Новичкова. Решительную бабку сопровождали счастливые ребятишки, а бедный художник нёс на вытянутых руках очередную авангардную картину. Три богатыря на пёстром фоне, один щит, два копья и семь ног – в общем, увидев раз, уже не забудешь.

У самых ворот отделения бабка грозно цыкнула на детей и, убедившись, что все отбежали на приличное расстояние, твёрдо глянула мне в глаза:

– Сажай его в поруб, Никитушка, ибо злодей он и есть, а ещё искусством иконописным срам прикрывал. Всю ноченьку я думала и, метод дедуктивный освоив, начисто применить его по уму-разуму сподобилась. Опять же и Васенька на рассвете показания внятные дал…

– П-пройдёмте в дом, – чуть закашлявшись, предложил я. –