Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" - Дуглас Престон

испытать унижение. Все это будет скверно выглядеть и может в дальнейшем доставить неприятности. Ведь этот парень так или иначе служит в ФБР.

— Ну хорошо, Пендергаст, — вздохнул он. — Только наденьте на ноги бахилы.

Когда они вернулись, доктор одним движением сдернул простыню с трупа. Тело лежало на спине. Молодая блондинка со свежей кожей. Прошлая ночь была довольно прохладной, и разложение еще не коснулось трупа. Даусон склонился к микрофону и приступил к описанию, а агент ФБР с интересом разглядывал мертвое тело. Представитель департамента полиции, напротив, демонстрировал нервозность, переминаясь с ноги на ногу и плотно сжав губы. «Только блевотины мне здесь не хватает», — подумал доктор.

— Как вы считаете, он выдержит? — негромко спросил Даусон у Пендергаста, кивая в сторону копа.

— Вам не обязательно смотреть на это, сержант, — сказал агент ФБР.

Полицейский судорожно сглотнул, посмотрел на Пендергаста, бросил взгляд на покойницу и сказал:

— Подожду вас в комнате отдыха.

— Бросьте бахилы в бачок у двери, — саркастически сказал Даусон, испытывая при этом полнейшее удовлетворение.

Дождавшись, когда коп уйдет, Пендергаст сказал:

— Я бы порекомендовал перевернуть тело на живот, до того как вы приступите к рассечению грудины.

— Это почему же?

— Вторая страница, — ответил Пендергаст, показывая на висящий на каталке блокнот.

Даусон взял записи и перевернул первую страницу. Обширные раны… Множественные ножевые ранения… Похоже на то, что женщину несколько раз ударили ножом в нижнюю часть спины. А может быть, что-то и похуже. С медицинской точки зрения из полицейских протоколов всегда очень трудно понять, что произошло на самом деле. Судмедэксперта на место преступления не вызывали, и это говорило о том, что расследованию особого значения не придается. Эта Дорин Холландер, судя по всему, не очень большая шишка.

— Сью, помогите мне ее перевернуть, — сказал Даусон и возвратил блокнот на место.

Они перевернули тело, обнажив спину. Сестра судорожно вздохнула и поспешно отошла в сторону.

— Создается впечатление, что она скончалась на операционном столе, — изумленно произнес патологоанатом. — Во время удаления злокачественной опухоли на позвоночнике.

Опять они там внизу что-то начудили. Только на прошлой неделе ему дважды присылали трупы, перепутав при этом сопровождающие бумаги. Но, взглянув еще раз, Даусон понял, что травмы нанесены не в больнице. Об этом говорили земля и листья, прилипшие к краям огромной раны, захватывающей поясничный и крестцовый отделы позвоночника.

Здесь было что-то странное и пугающее. Очень странное и очень пугающее.

Доктор склонился над трупом и принялся диктовать описание раны, стараясь при этом ничем не выдать своего изумления:

— Даже при поверхностном наблюдении характер ранений совершенно не походит на случайные удары ножом или разрезы, о которых говорится в полицейском протоколе. Рана имеет вид… вид рассечения. Надрез — если это считать надрезом — начинается примерно в десяти дюймах ниже лопатки, или в семи дюймах выше линии талии. Создается впечатление, что иссечена вся нижняя часть позвоночника, начиная от первого позвонка и вплоть до крестца.

Услышав эти слова, специальный агент ФБР поднял глаза на патологоанатома.

— Иссечение включает в себя и самую нижнюю часть ствола спинного мозга. — Даусон склонился еще ниже и бросил: — Сестра, очистите рану, пожалуйста.

Девушка протерла края разреза губкой. После этого в прозекторской наступила тишина, которую нарушал лишь стрекот видеокамеры да шорох листьев и мелких веток, перемещающихся по дренажной системе прозекторского стола.

— Спинной мозг, или, точнее, вся его нижняя часть, включая нервный узел «конский хвост», отсутствует. Она была изъята. На периферии рассечения имеются расширения и присутствуют поперечные надрезы. Сестра, проведите спринцевание раны между первым и пятым позвонками.

Сестра послушно промыла требуемый участок.

— При иссечении вокруг раны была частично снята кожа, а подкожная ткань и прилегающие к позвоночнику мышцы раздвинуты. Для этой цели прозектор, видимо, использовал самофиксирующиеся зажимы. В нескольких местах заметны их следы. — Доктор показал на некоторые участки раны, чтобы видеокамера могла их лучше зафиксировать. — Остистые отростки иссечены. Что касается твердой мозговой оболочки, то она сохранилась. Однако в ней от первого позвонка до крестца имеется продольный надрез, который позволил изъять спинной мозг. Создается впечатление, что резекция была произведена… весьма профессионально. Сестра, бинокуляр, пожалуйста.

Сестра подкатила к прозекторскому столу микроскоп, и Даусон быстро исследовал остистые отростки.

— Похоже на то, что для извлечения ствола мозга из твердой мозговой оболочки применялись специальные щипцы.

Доктор выпрямился и провел затянутой в резину ладонью по лбу. Все это совсем не походило на стандартное вскрытие, которое проводится в обычном морге. Это скорее было похоже на упражнение продвинутых студентов-нейрохирургов при изучении анатомии спинного мозга. Патологоанатом вспомнил о присутствии агента ФБР Пендергаста и поднял на него глаза, чтобы увидеть его реакцию. Ему не раз доводилось быть свидетелем шока у людей, присутствовавших при вскрытии. Но такого выражения лица, как у агента, доктор Даусон никогда не видел. Пендергаст не испытывал шока. Он был просто мрачен. Мрачен, как сама смерть.

— Доктор, вы позволите мне задать вам несколько вопросов?

Даусон в ответ молча кивнул.

— Явилась ли причиной смерти данная резекция?

Вопрос для доктора прозвучал неожиданно, поскольку он об этом не задумывался.

— Если субъект во время операции был жив, то да — операция могла стать причиной смерти. — Представив подобную возможность, патологоанатом непроизвольно содрогнулся.

— В какой момент должна была наступить смерть?

— Как только был сделан разрез твердой мозговой оболочки, произошло истечение спинномозговой жидкости. Одно это могло послужить причиной смерти.

Он снова изучил рану. Судя по всему, операция вызвала массивное венозное кровотечение, и некоторые кровеносные сосуды были пережаты. Это говорило о прижизненном характере травмы. Но в то же время тот, кто делал операцию, не обходил вены, как поступил бы любой хирург, работая на живом пациенте, а просто их рассекал. Операция, бесспорно, проводилась с большим искусством, но в то же время крайне торопливо.

— Большое число вен рассечено, и только на самые крупные — кровотечение из которых могло помешать операции — были поставлены зажимы. Субъект мог скончаться от потери крови еще до вскрытия твердой мозговой оболочки. Это зависело от того, насколько быстро этот… эта личность работала.

— Но был ли субъект жив в начале операции?

— Полагаю, что был, — ответил Даусон, глотая слюну. — Однако позже не предпринималось никаких усилий, чтобы субъект оставался живым до конца резекции.

— Скажите, для того чтобы установить, применялись ли транквилизаторы, видимо, надо будет провести анализ крови и тканей. Не так ли?

— Это стандартная процедура, — кивнул доктор.

— Насколько профессионально, по вашему мнению, была проведена операция?

Доктор не ответил, так как пытался привести в порядок мысли. Это дело таит в себе потенциальные неприятности. В