Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

23 октября Монтгомери начал наступление на германо-итальянские войска. Четыре обстоятельства сложились в его пользу. Роммель находился в Германии, войсками командовал менее харизматичный генерал Штумме. Все секретные переговоры немцев об их расположении, планах, дефиците регулярно расшифровывались. Разведывательная аэрофотосъемка также оказалась чрезвычайно эффективной. Войска Монтгомери, хорошо вооруженные, активные, уверенные в своем командующем, были полны решимости выбить врага из Египта.

Генерал Штумме погиб в первый же день боев. Из Германии срочно вызвали Роммеля, но союзники неудержимо продвигались на запад. За три дня в плен было захвачено 1500 немецких и итальянских солдат. 27 октября, когда Роммель попытался организовать контрнаступление, британские бомбардировщики буквально стерли с лица земли район сосредоточения немцев, вывалив за два с половиной часа 80 тонн бомб. В результате, как доложил Александер Черчиллю, «контрнаступление захлебнулось раньше, чем завершилось формирование их войска».

Сражения были ожесточенными. После десяти дней боев союзники потеряли более 1700 человек убитыми. Но 2 ноября Роммель отправил радиограмму в Берлин, в которой доложил, что его армия не в состоянии противостоять танковому прорыву противника. Он даже не мог отступить в организованном порядке из-за недостатка транспорта и горючего. Сообщение было дешифровано в Блетчли и этим же вечером направлено Черчиллю. Копия была послана и Александеру. Стало ясно, что настал момент для решающего удара. За сорок восемь часов британские танковые части прорвали немецкий фронт и, как написал Александер Черчиллю, «ныне действуют в тылах противника. Те вражеские части, которым удалось ускользнуть, бегут, но их преследуют наши танковые и мобильные подразделения и авиация».

В этот же день Черчиллю доложили, что в плен попало 9000 вражеских солдат, захвачено или уничтожено 260 немецких и итальянских танков. На следующий день король собственноручно написал ему: «Оглядываясь назад и вспоминая, какое огромное количество времени и сил вы вложили, какое огромное количество миль преодолели, чтобы довести это сражение до успешного завершения, могу сказать: у вас есть полное право торжествовать. Наш народ когда-нибудь будет очень благодарен вам за то, что вы сделали».

4 ноября Черчилль написал Александеру: «Впервые за всю войну я хотел бы устроить колокольный перезвон по всей Британии». «Звоните во все колокола! – телеграфировал Александер через два дня. – Пленных 20 000, танков 350, пушек 400, автомобильного транспорта несколько тысяч». Черчилль был готов отдать такое распоряжение. Два года назад все колокола должны были зазвучать только в случае нападения Германии на Британию. Но теперь он решил подождать до следующего дня, когда должна была состояться высадка десанта в Северной Африке «на случай, – как он объяснил Александеру, – какого-либо инцидента».

Черчилль отправил эту телеграмму Александеру 6 ноября. Тогда же он направил Сталину предупреждение, основанное на дешифровке сообщений немцев: Гитлер, отказавшись от захвата бакинских нефтяных промыслов, теперь намерен был уничтожать их ударами с воздуха. Черчилль добавил: «Прошу вас, верьте мне». Сталин поверил, поблагодарил Черчилля за предупреждение и принял необходимые меры.

8 ноября британские и американские войска с боем высадились в Алжире, Оране и Касабланке. Среди них был и сын Черчилля. «Мы в полном благополучии стоим на якоре к западу от Алжира, – написал он отцу этим утром. – Почти все прошло по плану. Каждый считал за честь принять участие в таких великих событиях». Кроме того, Рэндольф сообщил: «Мы вполне ладим с американцами». Морским планированием британского десанта занимался адмирал Бертрам Рамсей, который перед войной посвящал Черчилля во все недостатки флота.

После ожесточенных боев, в ходе которых войска вишистов оказали упорное сопротивление, все три порта были захвачены. Неожиданным бонусом оказалось то, что главнокомандующий вишистскими силами адмирал Дарлан, который, навещая заболевшего сына, случайно оказался в Алжире, заявил о своей поддержке союзников и приказал местным войскам сложить оружие.

Черчилль был крайне воодушевлен успехами в Северной Африке. Его секретарша Элизабет Лейтон вспоминала, что в тот вечер он, диктуя ей что-то, вдруг начал браниться, быстро одернул себя и произнес: «Нет, нет. Все хорошо, все хорошо. Сегодня можно радоваться. Сегодня – праздник».

9 ноября Черчилль заявил начальникам штабов: «Учитывая успех десантной операции в Северной Африке, необходимо совершенно по-новому рассмотреть возможность нападения на Гитлера в 1943 г.». Материковая Европа, по его мысли, должна была быть атакована из Средиземноморья. Вместо того чтобы ограничиться захватом Сицилии или Сардинии, как предполагалось ранее, он уже хотел планировать вторжение в саму Италию «с целью подготовки в 1943 г. самого крупномасштабного наступления в подбрюшье оси или, еще лучше, вторжения в Южную Францию». Двумя неделями позже он говорил начальнику управления перевозок Министерства обороны: «Я никогда не считал, что англо-американская армия застрянет в Северной Африке. Это трамплин, а не диван». 10 ноября, выступая на обеде у лорд-мэра Лондона в Мэншн-хаусе, он сказал: «Это не конец. Это даже не начало конца. Но это, возможно, конец начала».

В своем выступлении Черчилль отметил, что в Западной пустыне отступающие войска Роммеля подвергались «гибельным атакам» британской авиации и безуспешно пытались спастись бегством. «Читая эти сообщения, – говорил он, – я не мог не вспоминать дороги Франции и Фландрии, забитые не вооруженными людьми, а беспомощными беженцами – женщинами и детьми со своими жалкими тележками с домашним скарбом, которых совершенно безжалостно уничтожали. У меня, надеюсь, гуманный характер, но не могу отделаться от ощущения, что всё происходящее в Африке, как это ни печально, лишь акт Справедливости, беспощадно восстанавливающей свои права».

Речь Черчилля 10 ноября знаменита фразой: «Я стал первым министром короля не затем, чтобы председательствовать при ликвидации Британской империи». Но редко цитируется ее продолжение: «Если бы была предписана такая задача, то для выполнения ее следовало бы поискать кого-то другого». Это была его персональная декларация веры в империю. «Важно еще то, – продолжал Черчилль, – что Британия не думает о территориальной экспансии. Ее единственная цель в войне – способствовать освобождению европейских народов из пучины страданий, в которой они оказались по своей недальновидности и по жестокому принуждению врага». Говоря 11 ноября в палате общин о своей роли в войне, он заявил: «Я, безусловно, не из тех, кого требуется подталкивать. Если уж на то пошло, я сам – толкач. Трудность для меня состояла, скорее, в том, чтобы набраться терпения и выдержки на протяжении многих тревожных недель и ждать достижения результатов».

11 ноября, в то время как союзники консолидировали силы в Северной Африке, гитлеровские войска вошли в неоккупированную зону Франции. Через два дня в Западной пустыне войска Монтгомери заняли Тобрук, а 15 ноября Черчилль распорядился устроить колокольный звон по всей Англии в честь победы в Западной пустыне. «Впереди еще долгий путь, – телеграфировал Черчилль королю Абдулле, которого он в 1921 г. сделал правителем Аммана, – но конец ясен».