Сегун - Джеймс Клавелл

Оми следил за Торанагой почти невидящим взглядом, ненависть захватила его. «Наш господин сошел с ума, — думал он, — как можно быть таким глупым? У нас сто тысяч людей, мушкетный полк и еще пятьдесят тысяч вокруг Осаки! „Малиновое небо“ в миллион раз лучше, чем отвратительная смерть в одиночку!»

Его рука сильно сжала рукоятку меча, и в какой-то безумный момент он представил себе, как бросается вперед, чтобы отрубить голову Торанаге, протянуть ее регенту Затаки и так кончить эту позорную загадку. Потом умереть от своей собственной руки, с почетом, здесь перед всеми. Для какой цели жить ему теперь? Кику теперь стала недосягаемой для него, ее контракт купил и владеет им Торанага, который предал их всех. Прошлой ночью, когда она пела, его тело словно жарилось на огне, так как он знал в глубине души, что ее песня предназначалась для него, одного лишь него. Незатухающий огонь — его и ее. Ждать — почему не покончить с собой вдвоем? Красиво умереть вместе, быть вместе целую вечность. О, как это было бы замечательно! Соединиться душами в момент смерти, как бесконечное доказательство нашей любви к жизни. Но сначала изменник Торанага, не так ли?

Оми стоило больших усилий отогнать от себя эти страшные мысли.

«Все скверно, — подумал он. — Нет мира в моем доме, злоба и ссоры, Мидори всегда в слезах. Не знаю, когда я отомщу Ябу. О чем вчера так долго говорили Затаки и Ябу? Сплошные проблемы. Никакие дела не решаются. Ничего хорошего. Даже когда Мура нашел мечи, они оба оказались так изуродованы силами земли, что Торанага возненавидел меня за них. И теперь наконец, эта трусливая, подлая капитуляция!

Похоже, что я — под чарами дьявола. Они напущены Анджин-саном? Может быть. Но все потеряно. Ни мести, ни тайного маршрута побега, ни Кику, ни будущего — ничего нет. Надо ждать. Смерть — это и будущее, и прошлое, и настоящее, и она будет чиста и проста…»

— Вы отказываетесь? Вы не собираетесь воевать? — проревел Ябу, осознавая, что это означает его смерть и смерть его потомков.

— Я принимаю приглашение Совета, — ответил Торанага, — как и вы принимаете приглашение Совета!

— Я не собирался…

Оми вышел из своей задумчивости с достаточным присутствием духа, чтобы сообразить, что он должен прервать Ябу и защитить его от угрозы немедленной смерти, к которой мог привести того любой спор с Торанагой. Но умышленно не раскрывал рта, ликуя про себя от радости, ожидая, что этот дар небес погубит Ябу.

— Вы не сделаете этого? — спросил Торанага. Душа Ябу завопила, почувствовав опасность. Он едва смог проворчать:

— Я… я, конечно, ваши вассалы должны будут подчиниться. Да… если вы так решили я… я сделаю.

Оми выругался про себя и заставил свое лицо принять прежнее тусклое выражение, его мозг все еще вяло работал после неожиданной капитуляции Торанаги.

Рассерженный Торанага позволил Ябу заикаться дальше, увеличивая его замешательство и вынуждая извиняться. Потом презрительно оборвал его:

— Хорошо, — он повернулся к Затаки, не ослабляя своего напора. — Так что, брат, ты можешь убрать второй свиток. — Краем глаза он заметил, как изменилось лицо Наги, и повернулся к нему: — Нага!

Юноша чуть не выпрыгнул из собственной кожи, но отпустил рукоятку меча.

— Да, отец? — запинаясь, спросил он.

— Ступай и принеси мои письменные принадлежности! Сейчас же! — Когда Нага оказался за пределами досягаемости меча, Торанага облегченно выдохнул, поняв, что ему удалось остановить атаку на Затаки до того, как она началась бы. Теперь он внимательно следил за Бунтаро. И за Оми. Торанага подумал, что эти трое теперь контролируются достаточно строго и не сделают попытки совершить какую-нибудь глупость, которая вызовет немедленную стычку и большие жертвы.

Он еще раз обратился к Затаки:

— Я сейчас же дам вам мое письменное согласие на предложение Совета регентов. Это подготовит Совет к моему официальному появлению. Он понизил голос и заговорил так, что его слышал только один Затаки: — В пределах Идзу вы в безопасности, регент. За ее пределами это будет ваша проблема. До тех пор, пока моя мать не вырвется из вашего заточения, вы в безопасности. Только до этих пор. Эта встреча окончена.

— Хорошо. «Официальное появление»? — Затаки выказывал явное презрение. — Какое лицемерие! Никогда не думал, что наступит день, когда Ёси-нох-Миновара будет раболепствовать перед генералом Ишидо. Вы просто…

— Что более важно, брат, — спросил Торанага, — продолжение моего рода или сохранение государства?

* * *

Над долиной нависло уныние. С неба лило, облака висели так низко, едва ли не в трехстах футах от земли, полностью закрывая путь к перевалу. Площадь и двор гостиницы были заполнены толкающимися, хмурыми самураями. Лошади в возбуждении били копытами. Офицеры с излишней грубостью выкрикивали приказания. Испуганные носильщики метались, готовясь идти с отправляющейся колонной. До наступления темноты оставался всего лишь час.

Торанага написал цветистое послание и отправил его Затаки, невзирая на просьбы Бунтаро, Оми и Ябу, которыми они одолели его во время тайного совещания. Он молча выслушал их доводы и, когда они кончили, сказал:

— Я не хочу больше говорить. Я выбрал свой путь. Выполняйте приказы!

Он сказал им, что немедленно возвращается в Анджиро, чтобы собрать остатки своих людей. Завтра он направится по дороге вдоль восточного побережья в сторону Атами и Одавары, потом через горные перевалы в Эдо. Бунтаро будет командовать сопровождающими его людьми. Завтра мушкетный полк должен погрузиться на галеры в Анджиро и выйти в море, чтобы ждать его в Эдо, командиром будет Ябу. На следующий день Оми должен будет выступить к границе по центральной дороге, собрав всех имеющихся в Идзу воинов. Он должен помогать Хиро-Мацу, который был главнокомандующим, и следить за тем, чтобы враждебный им Икава Джикья не помешал нормальному продвижению. Сам Оми должен обосноваться в Мисиме на какое-то время, чтобы охранять эту часть дороги на Хоккайдо и готовить носилки и лошадей в количестве, достаточном для Торанаги и большой свиты, необходимой для официального появления Торанаги.

— Предупредите все станции вдоль дороги и соответственно подготовьте их. Вы понимаете?

— Да, господин.

— Убедитесь, что все в полном порядке.

— Да, господин. Вы можете положиться на меня, — даже Оми вздрогнул под его грозным пристальным взглядом.

Когда все было готово к отправлению, Торанага вышел из своих комнат на веранду. Все поклонились. Он угрюмо сделал им знак продолжать свои занятия и послал за хозяином гостиницы. Тот услужливо подал счет, встав на колени. Торанага проверил его пункт за пунктом. Счет был составлен правильно. Он кивнул и передал кассиру для оплаты, потом позвал Марико и Анджин-сана. Марико было разрешено поехать в Осаку.

— Но сначала вы поедете отсюда прямо в Мисиму. Передайте это личное письмо Хиро-Мацу-сану, потом поезжайте в Эдо с Анджин-саном. Вы отвечаете за него, пока не приедете туда. Возможно, в Осаку вы поедете морем — это я решу позднее. Анджин-сан! Вы взяли словарь у священника?