Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы - Людмила Петрушевская

КОСТЯ. Кто?

ПАША. Блондинка?

ВАЛЯ. Именно. Ирка Строганова.

Пауза. Костя и Паша с укором смотрят на Валю.

КОСТЯ. Она придет и все выпьет.

ВАЛЯ. Я ее видел на вечере встречи в этом году. Позвони, сказала, когда захочешь выпить.

КОСТЯ. Она тут к нам приезжала с дочкой, дед Ваня сколько на стол выставил рябинового вина, столько она и приняла. У нас день рождения был у Светы. Два дня родня гуляла. До чего ее дочка на Семёна похожа! (Показывает рожу.)

ВАЛЯ. Ей не в армию идти.

Костя. Ирка тут же за столом рассказала, что, откуда бы она ни приползла, как бы ни выпила, обязательно на ночь всю одежду своей девочки сложит, погладит для детского сада стопочкой. Родня была в восторге.

ВАЛЯ. Она кандидат.

КОСТЯ. А так смешно получилось, что Семён со своей новой женой тоже приехал на день рождения Светы. Но только Ирка Строганова перепутала и приехала днем позже. Или не перепутала, а рассчитала. Скорей всего. Но это было воскресенье, так что за столом сидела вторая очередь родственников. А то бы две жены повстречались.

ПАША. Семён часы отдал?

ВАЛЯ. Какие часы?

КОСТЯ. Да, с часами. Семён повел меня в пивбар в день зарплаты. Говорит: «Я своей новейшей жене должен отдать отчет в деньгах, так что мы с тобой выпьем, а ты мне часы дашь в залог. Я скажу, что купил у мужика за пятерку». Я снял часы.

ПАША. Это ты говорил.

КОСТЯ. Да, проходит неделя, я отдаю Семёну деньги и спрашиваю, где часы. Он отвечает, что ремешок оборвался и часы он потерял. Ладно. В следующий раз мы встретились, он говорит, пойдем ко мне домой, у меня дома никого нет, жена рожает. Приходим, я смотрю: на окошке лежат мои часы. И правда, с оборванным ремешком.

ВАЛЯ. Что у тебя общего с этим человеком?

КОСТЯ. Общего у нас то, что я его боготворю и им восхищаюсь. Пошли мы тут с ним в ресторан для иностранцев, открыто до трех утра. Там друг у Семёна стал метрдотелем. Пили до этого на какой-то посторонней свадьбе. Семён подружился там с музыкантами, мы сидели с джазом и пили наравне. Потом нас вывели, и тогда мы поднялись в бар для иностранцев и пили там до упора. Потом все ушли, мы с Сёмой разделись и пошли купаться в бассейн с золотыми рыбками. А Виталик, метрдотель, по краю бегает и кричит: «Парни, вы мне тут крепитесь, а то рыбки подохнут. Терпите».

ВАЛЯ. Ирка красотка была.

КОСТЯ. Пьет много. Говорит, по обстоятельствам своим пьет. Семён ушел при тяжелых обстоятельствах, мать у нее умерла, дочь болела, а он взял и ушел.

ВАЛЯ. Что значит, пьет по обстоятельствам! Сама по себе хочет и пьет. Мы вот – хотим и пьем, а не из-за обстоятельств. Мне нравится пить, люблю я вас, товарищи мои.

КОСТЯ. Вот у меня тут был малый лоцманский загул. Прихожу через неделю домой, ложусь, врач дает бюллетень с диагнозом: дисфункция.

ВАЛЯ. Кишечника?

Костя. Нет. Всего… Дисфункция организма. Дал мне бюллетень, мы с Пашей пошли, встали в очередь. Давали шапки по тридцать рублей. Постояли и пошли: денег не было. Я позвонил двум-трем взять в долг. Паша позвонил разок, а потом мы от этой идеи отказались.

ВАЛЯ. А в чем выражалась дисфункция?

КОСТЯ. Давление сто восемьдесят на сто десять. Первый раз померил, кстати. Но ничего, до двухсот пятидесяти у людей доходит, и живут. Как у моего папаши…

ВАЛЯ. Вспомнил! Еще кому позвонить.

ПАША. Блондинке?

КОСТЯ. Помнишь, Паша, ту блондинку, с которой мы в метро познакомились? Рядом сидели. Я ей говорю: позвольте представить вам моего друга, Пашу Кольцова, поэт такой был. Она засмеялась. Не поверите, говорит, я тоже по паспорту Кольцова. Я говорю: не верю, паспорт. Предъявляет. Точно, Кольцова. Всё посмотрели: адрес, возраст – сорок лет.

ВАЛЯ. Позвони.

КОСТЯ. Там в паспорте телефон не указан.

ВАЛЯ. Пойду позвоню по записной книжке. (Уходит.)

ПАША. О чем-то мы с тобой хорошо так говорили.

КОСТЯ. Да, а потом не вспомнишь. О чем-то родном, а о чем? Помнишь, летом мы с тобой у нас на кухне трое суток пили – Ваня с тещей были на даче, благословенное время года. Говорили, говорили, а о чем? Потом вспоминал и не вспомнил.

ПАША. Я опаздываю.

КОСТЯ. Хорошо как было. Нам всего-то нужно: суббота, воскресенье да часть пятницы и часть понедельника. А я теперь субботу и воскресенье сижу на диете. Хожу с детьми гулять.

ПАША. Я опаздываю на автобус. Потом не добраться. А мне надо…

КОСТЯ. Всего в этой кухне нам надо было: на полу два старых пальто да стол с бутылкой. И никто больше не нужен.

ПАША. Мне надо ехать. (Встает.)

Костя (протягивает руку). Достань бутылку, раз встал.

ПАША. Пора, еду, пора. (Садится.)

Костя сам наливает в оба стакана.

КОСТЯ. С работы хочу уходить. Уже всех предупредил.

ПАША. Еду. Всё. Кончено. Что здесь? Ничего. Здесь такого нет ничего. Я могу выпить. Я должен выпить в этот день. Который один раз в жизни.

КОСТЯ. Пойду работать грузчиком, как Соболев. Он за рейс сшибает по пятерке, и так эн раз.

ПАША. Сколько у меня денег?

КОСТЯ. Эн.

Паша начинает рыться в карманах.

ПАША. Сколько у меня денег? (Вынимает бумажки.) Три рубля… Рубль… Три рубля… Это сколько? (Рассматривает бумажку.)

КОСТЯ. Дай.

ПАША. Это сколько? (Рассматривает бумажку.)

КОСТЯ. Дай. Это у тебя карточка почтовая.

ПАША (продолжает рыться в карманах). Справка о смерти. Это я должен отдать Тамаре. А при чем Тамара? Моя мать к ней не имеет отношения. Справка МЮ 280574. (Целует справку.)

КОСТЯ. Это сколько?

ПАША. МЮ 280574.

Костя (заинтересовался). А сколько у меня? Мне нужно четыре рубля на валенки. Их я возьму у Полины. А валенки возьму у Дружининой. Сколько же у меня останется? Четыре рубля возьму у Полины, скажу: вычти их из питания, не вношу, так вот, эти четыре рубля, которые я у тебя беру на валенки, вычти из питания. А валенки принесу в другой раз. И еще. (Достает десятку.) Стало быть, десять рублей, да четыре возьму у Полины, да валенки загоню на Преображенке… за пятнадцать. Хорошие валенки.

ПАША. У меня было ведь пять десяток, верно?

КОСТЯ. Десять да четыре… да шестнадцать.

ПАША (бьет кулаком себя по лбу). Где деньги, где деньги?

КОСТЯ. Успокойся. Дай я тебя поцелую. Узнаешь, как я целуюсь. (Целует Пашу в ухо.)