Оборотный город. Трилогия - Андрей Олегович Белянин

До того как я заставил воздушную колесницу свернуть к кладбищу, они у меня немало крови попортили, а уж порох и вовсе весь сожгли. Сам летательный объект был мною исстрелян до последней возможности, раз двенадцать почитай пальнул. Они, конечно, по мне тоже стреляли будь здоров, но подбить живого казака на метле — это вам не комара у тёщи на шее оглоблей пришибить! Да и то какая ещё тёща попадётся, иная как потом оборотится, да и сдачи даст…

Плохо только, что уже на подлёте к кладбищу мётлы сдавать начали, ровно конь заезженный, в мыле. Ну и то верно, гонял я их и в хвост и в гриву. Так ведь они, поди, не своей волей полётами занимаются, их воля ведьмовская, заклятия страшные на весу удерживают. Я, увы, таковых не знаю, посему из последних сил и волокся над самой землёю на честном слове и на одном крыле. Однако дотянул же…

— Целься! Пли! — раздался снизу голос моего денщика, и шесть выстрелов грянули одновременно. — Гаси, хлопцы, тварину немецкую, ишь разлетался, как у себя дома…

Вслед за первым залпом, меньше чем через минуту грянул второй, а казаки уже приготовлялись встречать заваливающееся набок чудовище на длинные пики, когда вдруг… Железная дверца скользнула в сторону, и прямо мне на голову прыгнула отчаянно визжащая Катенька:

— Лови меня-а-а!

Мы столкнулись в воздухе саженей за пять до земли. В результате моё благородие отшвырнуло в сторону, спиной на чью-то могилу, а моя ненаглядная всей тяжестью рухнула в заботливые руки Прохора. Нет чтоб меня спасти?! Верный денщик называется, всё дяде расскажу! Хотя это я вроде уже не раз обещал…

— Хорунжий, вставай! Жив ли? — кинулись ко мне хлопцы, помогая кое-как встать на ноги. Ох, матерь божья, как же я об этот холмик безымянный всем хребтом приложился, а?

— Жить буду. Не весь, неполноценно и недолго, но буду, — не очень убедительно даже для самого себя промычал я. В глазах упрямо мелькало аж двенадцать казачков, хотя память столь же упорно твердила, что изначально их было пятеро, и по-любому двоиться-троиться-четвериться желательно бы в геометрической прогрессии, а не так, что было пять, стало двенадцать. Длинные предложения всегда утомляют, я и в мозгу-то их с трудом могу сформулировать, а уж чтобы ещё и с числами сообразно произнести…

— Глянь-кась, ребяты, а Прохор живую девку поймал! И, главно дело, держит так, словно любушку к груди прижимает! Ох, я б с такой кралей са… — Договорить нахал не успел, потому что я сунул ему рукоять нагайки меж зубов. Зарвались прям-таки на глазах! Ох уж мне эти молодые хлопцы — чуть вожжи отпустишь, и понеслась нелёгкая.

— Так, парни, либо всем цыц, либо я за себя не отвечаю, — неожиданно чётко и ясно приказала бывшая Хозяйка Оборотного города, и её, в отличие от меня, сразу послушались.

— Дядя Прохор, спусти меня на землю, я не маленькая.

— Дак ты ж не…

— И ноги у меня есть. Погнутые, но есть.

— Да я ж хотел, как…

— Ничего не знаю. Как вы хотели — ваши проблемы. А как я хотела, так только с Иловайским! У матросов нет вопросов?

Казаки нервно переглянулись, мало что поняв, но интуитивно вычленив главное.

— Дак мы ж то, шутковали тока. Коли она девка характерника нашего, дак и ради бога, мы ж не в претензиях. Нехай им оно буде!

Летучая косокрылая машина ушла за горизонт подбитым вороном, и там вроде даже громыхнуло. Наши подбросили вверх папахи от радости, а у меня в левой пятке отозвались привычные иголочки…

— Прохор, по коням! Айда до села, Василий Дмитревич в беде.

В один миг наш маленький отряд уже сидел на конях.

— Куда все-то? Поеду я, Прохор да Катя. А вам ждать здесь возвращения наших ребят из-под земли. До утра не вернутся, шлите ко мне нарочного. Но думаю, их выведут. Уверен даже…

Кто-то повиновался безропотно, кто-то дерзнул чирикнуть, что, дескать, мы себе интересные походы выбираем, а им, как молодым, одни подвиги рутинные. Поскольку мне такие вещи решать не по чину, мой многоопытный денщик самолично нараздавал кому надо подзатыльников и быстренько навёл порядок. Хлопцы подсобрались, убедились, что дело серьёзное и манёвры всегда важней войны, спешились, сгуртовали коней и сели в кружочек у могилы, спиной к спине.

— Езжай вперёд, хорунжий, — напутствовал меня Прохор. — А свет твой Катерина, распрекрасная картина, со мной поскачет, ей оно к удаче. У тебя-то жеребец пылкий, как уронит, шибанёт да затылком! А мой коняга ровный, повезёт, как зимою дровни. Ну ты понял, в общем? Гуляй себе, хлопче…

У меня на единый миг горло перехватило от обиды. Но Катенька подвигала вверх-вниз чудесные брови свои и подняла большой палец.

— Двигай к дяде, Илюха! Чую, нам сегодня вся артиллерия понадобится. Там у вас случайно на полковом складу ядерной бомбы не завалялось? Хотела уронить одному гаду на голову. Да ты его знаешь, ходит такой, в женском платье…

Я знал. Я прекрасно понимал, о ком она говорит, но почему-то не хотел признаваться, что господин учёный Жарковский на данный момент тусуется в Оборотном городе в компании оголтело-озабоченно-нетрезвых ведьм и, что они с ним могут сделать, мне даже фантазировать было завидно. Или боязно. Хотя он заслужил. Кто бы спорил — нарывался, как мог!

Бывшая грозная Хозяйка, в плотно облегающей синей блузе со странным зверем — смурфиком на грудях да в чёрных штанах в облипочку, кое-как угнездилась на крупе позади Прохора и тряхнула густыми кудрями:

— Врубай первую, жми на газ, вдарим автопробегом по… чему-то там вроде раздолбайства!

Могучий донской жеребец легко понёс двойную ношу.

— Будьте в селе до заката, — на прощанье крикнул я им и дал шпоры арабу. Аккуратно, без боли, он меня и так слушается не в пример некоторым тут…

Белый конь вспомнил, что в детстве его мама рассказывала ему о крылатых Пегасах, и буквально полетел вперёд. Я спешил: в определённых ситуациях дядю лучше предупреждать о том, что у нас гости. А то выйдет на порог встречать без орденов, в домашних тапках, небритый, как кактус, и ароматно дышащий на посетителей смесью кофе и самогонки.

Хотя… с чего это я на него так наезжаю? Большинству женщин такое амбре только нравится. Не, всё, хватит, пора взрослеть и не доставать родного дядю подростковыми шалостями. Соль в кофе более не сыплю! Я придумаю, чего туда поинтереснее насыпать…

До села домчался минуты за три. У ворот хромающий рыжий ординарец принял моего разгорячённого коня,