История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - Иван Шишков

В науках о духе «понимание» выступает в качестве специфической методологической процедуры обнаружения смысла, зафиксированного в различных формах объективации духа. Среди различных форм объективации внимание Дильтея привлекают наиболее важные из них — те, которые реализуются посредством языка. В таком случае «понимание» начинается с восприятия знаков и символов, обозначающих духовное содержание, и направлено на выяснение зафиксированных в них смыслов. Так в работе «Возникновение герменевтики» (1900 г.) находим следующее определение понимания: «Процесс распознавания внутреннего по знакам, даваемым нам чувствами извне, мы называем разумением»[1403].

Вслед за Шлейермахером Дильтей допускает в качестве необходимой предпосылки «понимания» перевоплощение, уподобление понимающего (читателя) духовному состоянию автора. В этом случае «понимание» есть реконструкция («переживание») духовной жизни. Но поскольку последняя понимается Дильтеем как полнота конкретно-чувственных выражений индивидуальной духовности, то логические средства для ее анализа оказываются с самого начала непригодными. Во всяком понимании Дильтей видел нечто иррациональное, что не может быть представлено какой-то логической формулой. Именно в этом противопоставлении «понимания» рационализму Г. Риккерт усматривал суть дильтеевской герменевтики: «…Этот философ (Дильтей. — И. Ш.) одним из первых во многих пунктах восстает против всякого рационализма, т. е. против мнения, что сущность вещей кроется в доступном рассудку и объяснимом»[1404].

В таком понимании герменевтика оказывается той сферой познания, где открывается отдельному человеку мир, в котором он живет, цель и смысл его существования. Ее задача состоит в том, чтобы, исходя из жизни «какова она есть», найти адекватное переживание через сопереживание и сопонимание, из которых и слагается знание наличного человеческого и социального бытия. Приобщение одного индивида к «жизненному опыту» других индивидов становится возможным, по Дильтею, путем соотнесения своего «Я» с другими «Я». Но поскольку бытие другого «Я» дается моему «Я» извне в актах чувствования, поступках и действиях, то мое «Я» может усвоить опыт другого «Я» лишь при помощи подражания (или сопереживания), которое переводит данное извне во внутреннее состояние. Этот перевод осуществляется посредством системы знаков, знаки же эти не раскрывают себя в непосредственной конкретности, они нуждаются в определенном истолкЬвании, в интерпретации, дающей возможность объективировать чужой жизненный опыт через индивидуальное понимание. Только через понимание и в понимании достигается общезначимое знание. Поэтому само понимание объявляется Дильтеем бесконечной задачей герменевтики, решение которой застревает в паутине субъективных переживаний и оценочных суждений, с которыми оно неразрывно связано.

Подводя итог, следует подчеркнуть, что в отличие от своих предшественников, в частности, Шлейермахера, который ограничил свою герменевтику интерпретацией религиозных, классических и других текстов, Дильтей возводит герменевтику в интерпретацию выражений жизни, 4 зафиксированных с помощью письма[1405]. В этом своем статусе герменевтика служит методологическим и мировоззренческим основаниями философии жизни В. Дильтея, давшей начало многим влиятельным течениям н современной философии, и в первую очередь философии экзистенциализ- • ма. Примером может служить экзистенциалистская герменевтика Марти- [на Хайдеггера (1889-1976), которую принято именовать онтологической герменевтикой и рассматривать как последующую веху в развитии герме- | невтической традиции.

| Новый этап в эволюции философской герменевтики наметился уже в | главном труде М. Хайдеггера «Бытие и время» (1927), в котором прослеживалась тенденция превращения герменевтики в онтологическое фило- ! софское учение. Собственно герменевтическим принято считать второй f период творчества Хайдеггера, начиная с его работы «Гёльдерлин и сущ- ! ность поэзии» (1935), в которой он сориентировал герменевтику на более глубинную онтологию, на само бытие вообще.

| Суть онтологической герменевтики (или герменевтики фактичности,

! как ее именовал сам Хайдеггер) состоит в том, что «уже в факте существования должно быть заключено понимание и что само существование является герменевтическим, истолковывающим»[1406]. Следовательно, существование само себя проясняет. Такое прояснение, каковым являемся мы сами, достигается, по Хайдеггеру, только в отличном от самого себя существовании и осуществляется в языке, точнее, в языковой традиции[1407]. Именно в этом прояснении языка Хайдеггер и видит существо своей герменевтики фактичности.

Уже из этого понимания герменевтики становится ясным, что отправным пунктом своего философствования Хайдеггер выбирает вот-бытие (.Da-seirif[1408], такое сущее, которому открыто его бытие. Вот-бытие определяется им как «сущее, которое, понимая в своем бытии, относится к этому бытию»[1409]. А это значит, что понимание у Хайдеггера тождественно открытости вот-бытия, онтологично, ибо оно укоренено в бытии человека (Dasein)[1410]. Соответственно и свою онтологию он именует герменевтической в том смысле, что ее методом выступает понимание. Таким образом, метод соответствует предмету, каковым у немецкого философа является человеческая экзистенция (Dasein). И предмет, и метод равным образом герменевтичны, что, естественно, приводит к так называемой проблеме круга.

И в самом деле, экзистенциальное понимание (дорефлексивное) совершается не дискурсивно, а есть сам способ человеческого бытия. Философ — герменевтик, разумеется, не может работать на дорефлексивном уровне, ибо он излагает всегда свою мысль в дискурсе. Стало быть, его герменевтика как метод истолкования своего предмета отличается от герменевтики как способа бытия его предмета — Dasein. Чтобы выбраться из этого порочного круга, Хайдеггер проводит различие между первичным пониманием, тождественным открытости, и вторичным, которое есть уже не способ бытия, а один из видов познания. А это значит, что вторичное понимание возникает на дискурсивном уровне в процессе филологической интерпретации текстов, имеющей в своей основе первичное понимание. «… это бытие (вот-бытие [Dasein]. — И. Д/.), — пишет в этой связи Хайдеггер, — конституировано пониманием… Понимание всегда настроено. Если мы его интерпретируем как фундаментальный экзистенциал, то тем самым указывается, что этот феномен понимается как основной модус бытия присутствия (Dasein. — И. Ш.). „Понимание44 наоборот в смысле одного из возможных родов познания среди других, скажем в отличие от „объяснения44, должно вместе с этим последним интерпретироваться как экзистенциальный дериват первичного понимания…»[1411]