📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПриключениеВесь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини

Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
Перейти на страницу:
свидетелями его слов. — Я верю в общность интересов и своими поступками неоднократно подтверждал это. Я ставлю интересы нации выше личных интересов и ради нее готов пожертвовать принадлежащим мне имуществом, а если надо, то и самой жизнью. Но я не только не признаю право нации на мою душу…

— Мы отменили все это, — раздраженно прервал его Шовиньер.

— …но даже не слышу голоса нации в столь абсурдном требовании, — не обращая на него внимания, продолжал Корбаль. — Позвольте напомнить вам, граждане судьи, что вы находитесь здесь для того, чтобы исполнять существующие законы, а не изобретать новые. Принятие законов является исключительной прерогативой Конвента, и всякий человек или группа людей, пытающиеся нарушить ее, присваивает себе, таким образом, право издавать законы и, следовательно, виновны в энсивизме.

Шовиньер не мог не восхититься блестящей контратакой его противника и мог только благодарить судьбу за то, что ее не смогла оценить по достоинству собравшаяся здесь малограмотная публика. В ответ из зала раздались лишь гневные выкрики да насмешки, и, когда шум утих, президент подвел итог заседанию:

— Вам дается три дня на размышление, гражданин Корбаль.

Корбаль неожиданно понял, что столкнулся с полным идиотизмом, который не в силах поколебать никакие доводы, сколь бы разумными они ни были, и это привело его в ярость. Его глаза гневно сверкнули, кровь отлила от лица, и он решительно шагнул к столу, за которым восседали судьи.

— Для решения мне хватит и трех секунд, гражданин президент, но даже триста лет не заставят меня согласиться на этот позор.

Толпа вновь заулюлюкала на него, а президент, бесстрастный, как скала, повторил:

— И тем не менее вам дается три дня.

Корбалю ничего не оставалось, как взять себя в руки, еще раз поклониться суду и удалиться, — упорствование могло стоить ему даже этих трех дней, необходимых для того, чтобы привести в должный порядок свои дела.

— Я думаю, вы сами убедились, чего стоит республиканство этого бывшего виконта, — негромко сказал Шовиньер президенту. — Под его благообразной личиной скрывается грубый, заносчивый дух аристократа, считающего, что в отличие от окружающих он сделан из другого теста. Он сгорает от стыда при одной мысли о том, что ему придется вступить в брак с крестьянской девушкой. Вы видели это своими глазами. Разве это республиканство?

Дусье чуть печально кивнул.

— Вы правы, гражданин полномочный представитель, — вздохнул он. — Без вас мы не смогли бы разглядеть его истинную сущность. Мы ошибались в нем.

Шовиньер, худощавый и жилистый, поднялся со стула, надел свою шляпу с перьями и поправил галстук.

— Пускай выбирает между Филоменой и эшафотом. Будем надеяться, что он предпочтет молоденькую курочку, — она быстро сделает из него хорошего республиканца.

Дусье рассмеялся. Он подумал, что гражданин полномочный представитель любит иногда пошутить. Гражданин полномочный представитель, если бы захотел пооткровенничать, мог бы уточнить его наблюдение и сказать, что шутит постоянно, но не у всякого хватает ума, чтобы понять это.

Глава 7

Был уже вечер, когда месье де Корбаль возвращался из города домой. Перспектива спасти свою жизнь ценой мезальянса[2046] совершенно не улыбалась ему, и сама мысль о том, что Филомена станет прародительницей будущих Корбалей, казалась ему отвратительной. Что и говорить, аристократические привычки преодолеваются с трудом, и Шовиньер был прав, утверждая, что республиканские чувства месье де Корбаля не отличались глубиной.

Корбаль всегда придерживался мнения, что из двух зол следует предпочесть меньшее. Бегство представлялось ему почти невозможным — в революционной Франции было крайне затруднительно передвигаться без документов — а раз так, то не лучше ли сохранить перед смертью самоуважение, нежели быть привезенным на казнь в цепях, как разбойник? В конце концов жизнь в такие времена отнюдь не заслуживала того, чтобы восхищаться ею, а загробное существование, если верить священникам, сулило немало интересного.

Он перемахнул через стену, огораживавшую принадлежащий ему выгон для скота, и тут, к своему удивлению, заметил неподалеку от себя притаившегося в тени мальчишку в блузе, широких панталонах и деревянных сабо, который, едва завидев его, припустился бегом к близлежащему лесу.

Такое поведение показалось месье де Корбалю весьма странным и требовало объяснения. Корбаль немедленно бросился в погоню и настиг беглеца, прежде чем тот сумел преодолеть половину расстояния, отделявшего его от заветной цели.

— Постой-ка, приятель! — схватив его за плечо, выпалил Корбаль. — Ты чересчур проворен для честного человека, и я хочу знать, почему ты прятался за стеной.

— Пустите меня, — пытаясь стряхнуть его хватку, огрызнулся юнец, — я ничего не сделал вам! Как вы смеете!

— О, да мы умеем сердиться! — рассмеялся Корбаль.

Но мальчишка, похоже, умел не только это. В его руке что-то блеснуло; Корбаль молниеносно обхватил худощавое тело юноши борцовской хваткой, так что тот не мог пошевелить руками, плотно прижал к себе и приподнял, явно намереваясь швырнуть мошенника на землю. Однако вместо этого он, словно обжегшись, резко оттолкнул его от себя и сам отступил на шаг назад.

— О Боже! — воскликнул он.

Юноша стоял перед ним, чуть склонив голову и тяжело дыша, но уже не пытался бежать.

— Кто вы? Откуда вы? И почему вы в мужском платье? Ответьте мне. Я не причиню вам зла.

Голос Корбаля неожиданно смягчился, в нем зазвучали интонации, свидетельствующие о его воспитании и происхождении.

— А вы кто? И откуда вы? — в свою очередь спросил незнакомец, вскинув голову, и у Корбаля исчезли всякие сомнения: он убедился, что перед ним женщина.

— До недавнего времени меня называли виконт Корбиньи де Корбаль. Затем меня ненадолго оставили в покое, прибавив к этому имени ci-devant. Теперь я даже не знаю, как представиться вам. Но эти земли пока еще остаются моими, равно как и вон тот дом, в котором вы сможете найти пристанище.

— Вы дворянин!

— Надеюсь, что так меня еще можно называть.

— Дворянин Франции на свободе! — почти насмешливо проговорила она.

— Трудно представить себе более невероятную встречу.

— Я вполне разделяю ваши чувства, — отозвался он. — Меньше всего на свете я мог предположить, что на своем лугу увижу даму благородного происхождения.

У нее перехватило дыхание.

— Как вы догадались об этом?

— Как? Интуиция, мадам — или, быть может, мадемуазель? Я к вашим услугам.

Она не сразу решилась ответить ему.

— Мне не остается ничего иного, как довериться вам, — наконец проговорила она, и ее голос звучал покорно и отрешенно. — Мне уже все равно. Я страшно устала и согласна отдохнуть где угодно, хоть на гильотине. Меня зовут Клеони де Монсорбье.

Он с удивлением повторил ее имя.

— Вы не верите? Вы наверняка слышали, что

Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?