Пусть простить меня невозможно - Ульяна Соболева

Я впервые в своей жизни умирал. Не тогда, когда ради нее позволил меня изрешетить на вокзале, а потом собирал себя по кускам после взрыва. Это была ерунда. Я умирал именно сейчас, когда смотрел, как чужие мужские руки лапают мою женщину, как она…она, мать ее, льнет к нему, выгибается целует его губы теми губами, которыми целовала меня. Вот она смерть. Я даже чувствую ее ледяное дыхание на своем затылке. Костлявая рука сдавила мое сердце до хруста, и с хлюпающим звуком оно разорвалось у меня в груди. Скоро там ничего не останется. Только ледяная пустота. Мне хотелось заглушить эту боль, что раздирала изнутри. Заглушить ее чем угодно. Немедленно. Иначе я действительно сдохну. И дальше все, как в тумане. Ее крики, его. Мольбы пощадить трусливым голосом, и мне хочется выстрелить ему в рот, чтоб заткнулся прямо там. Я его даже не вижу. Только ее.

Только ей в глаза. Постоянно. Отыскивая с какой-то надеждой хоть малейший проблеск того, что я ошибаюсь. Но его там нет. Ее глаза пустые. Для меня.

* * *

Вот она стоит передо мной на коленях, опустив голову, а я, истекая кровью изнутри, слушаю каждое ее слово, которое, как ржавый гвоздь, вбивается мне в развороченную грудину. Я уже сделал выстрел в сторону… В моем пистолете осталось два патрона.

— В глаза мне смотри, Оксана. Не в землю, не на своего е**ря, а мне в глаза. Когда ты с ним трахалась, тебе хватало смелости, а теперь будь смелой и смотри в глаза тому, кого ты предавала.

— Стреляй, — глухо сказала она и подняла на меня затравленный взгляд, — я знала, на что иду. Это был мой выбор.

— Зачем так быстро стрелять? Мы еще поговорим. Пообщаемся. Последний раз. Разве ты не говорила, что тебе не хватает разговоров, общения, моего присутствия. Вот он я. Общайся.

— Уже не хочу. Слишком поздно.

— Ты…ты же говорила, что любишь меня… нет, бл*дь, ты же любила. Я чувствовал. Я ощущал это, так не лгут.

— А я не лгала… я действительно тебя любила… а потом разлюбила. Так бывает, Руслан. Это жизнь. Все мы люди и…

— Какое-то бл*дское у тебя сердце. Мужа разлюбила, меня… а этого, когда планировала разлюбить? Видишь, я облегчил твою участь. Теперь тебе будет легче. Или мертвецов ты все же любишь дольше, Оксана? Как давно ты с ним? Как давно ты предаешь меня?

Судорожно глотнула воздух, а у меня внутри все болит с такой силой, что кажется я сейчас загнусь от этой боли.

— Это разве что-то изменит? Если ты решил убить меня — убивай. Игоря, моего любимого, ты уже убил… теперь можно и меня.

Это был контрольный в ошметки моего сердца, прямо туда, где оборванные куски разлетелись в стороны и зазияла дыра. Она хочет смерти… уйти с ним, умереть, потому что я убил его? Ради него?.. Даже не думая о наших детях и своей матери? Умереть вот так? Здесь? Лишь бы не быть со мной? Сдавил пистолет и ощутил, как меня накрывает от того, что она произносит его имя. Игорь. И-го-рь. А для меня звучит, как тысяча ласкательных, пошлых, нежных и самых грязных признаний. Я не выдерживаю и делаю выстрел в уже мертвое тело ее любовника. Она вздрагивает и поднимает ко мне залитое слезами лицо. Значит, все же оплакивает его… значит, я причинил ей боль. Какие чистые у нее слезы, хрустальные с бликами, оставляют мокрые дорожки и бегут по губам и подбородку. Когда-то я не выносил ее слезы, они сводили меня с ума. А сейчас мне хотелось ее ударить. Бить по щекам за каждую слезу. Втоптать ее в землю, пройтись по ней сапогами так же, как она прошлась по моему сердцу. Жалеет его, оплакивает, заламывает руки.

А нас не пожалела. Нас она убила так хладнокровно, как только можно убить доверие и любовь. Как же я ее любил. Как же безумно я любил эту единственную женщину в моей жизни. И как больно сейчас умирает эта любовь. Мутирует, превращается в ненависть, и эта жуткая трансформация сводит меня с ума. Мне кажется, что каждая молекула в моем теле обожжена серной кислотой. Смотрю на ее красивое лицо, неподвластное годам, неподвластное времени, самое ослепительное для меня, невероятное, и внутри, по обожженным клеткам, разливается холод. Он наполняет каждую вену, окрашивая их в мертвенно-синий. Отшвырнул пистолет и схватил ее за шею, дернул к себе. Как бы я не ненавидел эту суку, выдравшую мне душу, я не смогу ее убить.

— Нет… ты будешь жить. Меня же ты оставляешь корчиться в агонии. Умереть — это слишком легко и слишком просто, Оксана. Ты будешь жить или выживать… Мне потом станет насрать, что именно будет с тобой происходить. Потом…после…того, как оттрахаю тебя напоследок. Только теперь уже, как бл*дь, какой ты и являешься.

Ее глаза наполняются ужасом, а я наполняюсь холодом и отвратительно гниющей похотью. Каким-то мерзким желанием покрыть ее после другого. Оставить в ней и на ней свои следы и свою сперму. Провел ладонью по растрепанным волосам. Гладкие, нежные, шелковистые. Мой фетиш с первой же секунды знакомства. Самое вкусное в ней — этот запах яблока, от которого моментально твердеет член.

Оксана дрожит то ли от холода, то ли от страха. А мне все равно, от чего она дрожит. Теперь это не имеет никакого значения. Я просто хочу потрогать ее перед тем, как убить в себе окончательно. Коснуться волос, лица, ее губ. Вот здесь в жутком месте, где воняет предательством, кровью и смертью. Где валяется ее дохлый козел, ради которого она сломала нас обоих.

— Оттрахай, если тебе от этого станет легче. Все, что ты умеешь — это только трахать в любой ситуации. Даже не понимая, что я этого уже давно не хочу… и что мне плохо с тобой… давно плохо. Везде плохо.

Ударила, и я опять пропустил удар. Не знаю, какой по счету. Понимает она или нет, что я сейчас валяюсь у нее в ногах слабый, беспомощный, разорванный на части, а она пинает меня в самые раны. И в то же время то самое мерзкое возбуждение уже бьет по венам, пульсирует в ушах, обжигает нервы. В ее глазах вызов и боль. И я не знаю, что больше меня сейчас подхлестывает.

Ненависть и похоть просачиваются под кожу, срывают с цепи, заставляют взреветь и схватить ее за затылок, всматриваясь в эти зрачки, в этот ядовито-зеленый цвет ее проклятых глаз с моим отражением на дне. И меня трясет от злости, меня подбрасывает от этой едкой ярости, от сумасшедшего желания причинить ей боль. Эта женщина разрушила меня до основания, до последней крупинки разнесла меня. И даже сейчас, глядя в ее лживые глаза, я все еще безумно люблю ее. Так люблю, что мне хочется потерять память, забыть все и… и быть с ней снова. Только нервы режет ее голос, который произносит снова и снова "А я не лгала… я действительно тебя любила… а потом разлюбила. Так бывает, Руслан…Так бывает…так бывает".

Набросился на ее рот, вмялся в него, втиснулся укусами, вбивая язык глубже, толкая ее язык, засасывая губы до синяков. Ощущая удовольствие вместе с омерзением, что эти губы целовал другой. Но теперь на них останутся только мои следы, только мои укусы и синяки. Только от меня.

Мне кажется, что она отвечает, или я окончательно свихнулся, но мне и не нужны ее ответы. Сейчас мне нужно только одно — утолить жажду крови и мести, утолить нечто страшное и темное, поднявшееся изнутри, нечто жуткое, нечеловеческое.