Исключая чувства - Диана Ставрогина

Лара, вероятно, вполне ощущала его настроение, потому что он в свою очередь отлично чувствовал, что последние полчаса она напряжена — прямо с тех пор, как не дождалась ответа на свою последнюю реплику.

Подступиться к ней такой было сложно. Дима успел пожалеть о собственном новаторстве в открытии вечера, из-за которого и пришлось мучиться в непонимании: ждет ли Лара инициативы с его стороны или же раздумывает, не сбежать ли домой, подальше от его внезапных закидонов.

Среди доступных опций продолжения Дима, сдавшись, выбрал уже проверенный способ. Приблизился к стоявшей к нему ровной спиной Ларе, не проронившей до сих пор ни слова, положив ладони ей на талию, потянул, прижимая к себе в упор. Она поддалась. Дима без спешки наклонил голову, жадно вдохнул тот самый, на миг перехватывающий во всем теле кровоток, аромат, аккуратно убрал длинные волосы на одно плечо и прикоснулся к нежной коже шеи губами.

Легкими, невесомыми поцелуями. Сухое скольжение его кожи по ее коже, от которого у Лары явно подкосились колени. Хотелось ее расслабить, избавить от вибрирующего в ней опасливого напряжения, заменить его другим — жаждущим, обволакивающим, ввергающим в единый поток, где между телами возникает своя особая, подобно кукловодной, незримая ниточная связь.

— Хочу тебя, — чуть поднявшись прикосновениями вверх, Дима признавался жарким шепотом на ухо. — Всю неделю ждал. — Его руки уже забирались под свободного кроя блузу, чтобы огладить живот, слабо процарапать кончиками ногтей границу между обнаженной кожей и поясом, нырнуть под ткань — и брюк, и трусиков, потому что границы на этот раз удачно и будоражащее совпали, — вызывая тем сокращение мышц под его ладонями, и короткий, едва слышный стон.

Лара, явно поддавшаяся ласкам, все сильнее опиралась на Диму, не контролируя баланс. В голове воцарился столь обожаемый им туман, в паху ныло. Каждая дрожь передавалась от ее тела к его. Не стремясь привычно разогнать происходившее между ними до высшей точки, а напротив, надеясь продлить окутавшую их размеренно-тягучую негу расслабленного желания, Дима не спешил. Недавняя злость совсем ушла. С уставшей, очевидно расстроенной Ларой хотелось побыть нежным. Сделать для нее сегодня немного больше, чем для себя, передавая силу, восстановить ее ресурс.

Продолжая целовать ее в шею и за ухом, он тщательно выискивал те самые местечки-кнопки, раз за разом выбивающие из тела Лары непроизвольную дрожь и слабость в ногах. Использовал это сейчас. Запоминал на будущее. Ладонями прошелся по ее рукам от плеч к ладоням, переплетая свои пальцы с ее, почти обнял, еще крепче притягивая к себе, позволяя прислониться без страха упасть.

Лара же вдруг застыла, как будто не было последних минут. Оттолкнулась от него, вывернулась из полуобъятий и встала к Диме лицом к лицу. Он посмотрел с непониманием.

— Извини, — объяснила хриплым, выворачивающим ему все нервные окончания голосом, — я все-таки не смогу сегодня отвлечься. — Она наткнулась на его взгляд, прочистила горло. — Зря только дернула тебя. Я поеду домой.

Не ожидавший столь резкой перемены планов, Дима отреагировал с задержкой. Лару поймал за предплечье правой руки уже на выходе из гостиной.

— Ты ела?

— Нет, но я… — Она хмурилась, наверняка увлеченная усердным изобретением предлога для своего очередного побега.

Дима хорошо помнил каждый, поэтому поспешил настоять на своем:

— Пойдем, поедим. Расскажешь, что за процесс. В процессе же дело?

Все еще либо растерянная, либо сомневающаяся, Лара сдержанно кивнула. Ему хватило и такого согласия. Не снимая с ее руки своей, Дима направился через гостиную на кухню. Лишь у обеденного стола освободил Лару от сопровождения и выдвинул перед ней один из стульев.

— Спасибо. — Она словно до сих пор решала, стоит ли уйти, что начинало Диму забавлять: как, оказалось, легко избавиться от ее непререкаемой отстраненности.

— Садись, буду тебя кормить. — Судя по всему, без его вербального предложения она бы еще пару минут медитировала в шаге от стула. Пока осязаемая натянутость разговора не довела никого из них до нервного тика, Дима добавил шутливо: — И себя заодно покормлю. Не помню, когда ел, в обед запара была. Ты картошку жареную будешь? — Широким ассортиментом блюд холодильник порадовать не мог. Доставку ждать не было сил, да и надоело за последнюю неделю.

— Да. — Лара, наконец, отмерла и заняла место за столом. — Ты сам готовил? — заметив у него в руках сковородку, она спросила с явным недоверием к увиденному.

Дима издал смешок.

— Ну да. Что такого? Захотел — приготовил.— Сохраняя непринужденный вид, он полез за посудой, выложил картофель в контейнер для разогрева, продолжая в то же время наблюдать за Ларой сбоку от себя.

Она дернула головой в сторону, пожимая плечами.

— Не знаю. Неожиданно. Я не успеваю готовить.

— Да я тоже, — признался он, чувствуя, как внутри, только оттого что с Ларой удается впервые говорить о сущей ерунде, свершается странный кульбит и тело переполняет приятная легкость, — но иногда уже сил нет снова есть ресторанную еду, какой бы вкусной она ни была. Вчера приперся домой почти в двенадцать, но сдался и в полпервого жарил картофан, — запустив микроволновку, он с улыбкой на губах обернулся к столу, ловя смеющийся взгляд зеленых глаз.

— Я даже не вспомню, когда ела жареную картошку. Одна доставка. — Лара усмехнулась. — Знаешь ты, что предложить работающему человеку.

— А то.

Таймер микроволновки запищал после его слов. Разложив картофель, издающий мучительно аппетитный для его пустого желудка аромат, по тарелкам и снабдив и себя, и Лару приборами, Дима, наконец, сел за стол.

— Приятного, — пожелал он, вспомнив ненадолго о своем вроде бы блестящем воспитании. — Надеюсь, после длительного перерыва мой картофель покажется тебе потрясающе вкусным, а если нет — соври.

Лара фыркнула, поражаясь его нахальству, наверное, но главное было в другом: за проведенные на кухне минуты она ожила. Улыбалась, реагировала на шутки. Прояснился взгляд, порозовели щеки, и Дима с удовольствием следил за тем, как от его слов и действий ей становится легче.

— Вкусно, — спустя несколько минут она-таки вынесла свой вердикт. — Очень.

Дима кивнул.

— Я рад.

Ужинать с Ларой вне стен ресторана было непривычно. Вне порядков и церемоний, когда каждому отведена своя роль и свой черед, согласно регламенту: пролистать меню, сделать заказ, обменяться репликами с подошедшим предложить дополнительные блюда официантом, попросить счет — условности, помогающие не попасть впросак, исключающие уединенность, делающие любой прием пищи чуточку безликим, дома не существовали.

Раньше Дима не подумал бы, что простой ужин с женщиной на территории собственной кухни может стать до того острым переживанием, впечатление от которого определялось едва ли не в понятиях, близких по смыслу к интимности и откровению.