Идеальный слуга - Елена Ахметова

Ручаться за себя я бы уж точно не стала. Мои сдержанность и здравый смысл перед Итаном явно пасовали.

— Ты чертовски не вовремя, — с чувством объявила моя слабость из прихожей. — Давай я перезвоню?

Я откинулась на подушку и уставилась в потолок, чтобы не высматривать очертания мужского тела в сумраке прихожей. Мне было хорошо, очень хорошо… и совестно уже только от этого.

— Понял, — вдруг резко сменив тон на сухой и деловитый, сказал Итан в трубку. — Буду через полчаса. Дождись меня, — закончил он, уже входя в комнату.

Но вместо того, чтобы натянуть джинсы, прикипел ко мне взглядом. Я перекатила голову по подушке и прикусила губу.

— Черта с два я тебе что-нибудь пообещаю, — гнусно ухмыльнувшись, заявил мне Итан. — Пока еще живую воду доставят… что прикажешь делать, если ты снова набросишься, — отбиваться, что ли?

Я продемонстрировала ему непристойный жест.

— Выметайся.

Вероятно, прозвучало бы гораздо внушительней, если бы после этого не выяснилось, что мои трусики каким-то образом оказались на люстре — до которой я, разумеется, с кровати не дотягивалась, а на расшатанное кресло вставать боялась. Итан достал их оттуда с видом героя-спасителя.

— Звонили насчет твоих гомункулов. Скорее всего, я доберусь до ведьмы уже завтра, — как ни в чем не бывало сообщил он, застегивая на себе джинсы. — Какие у тебя, говоришь, планы на день?

Я швырнула в него скомканной футболкой и заозиралась в поисках лифчика. Итан с невозмутимым видом достал его из кармана джинсов.

— С тебя клубника, — безапелляционно заявила я, ткнув пальцем ему в грудь. В животе тут же заурчало. — И кофе. И вообще.

Итан со смешком прижал меня к себе и поцеловал — сладко, тягуче и неспешно. Я мурлыкнула ему в губы, но тут же непреклонно отстранилась.

Домашние шортики валялись под креслом. Майка красочно висела на моноблоке, прикрывая веб-камеру, словно мы скрывались от воображаемых сотрудников ФСБ. В какую неведомую даль скрылись тапочки, я так и не догадалась, — Итан уже заворачивался в свою дурацкую косуху, и пришлось выйти в прихожую.

— Замерь сломанную планку, — велел Итан, кивнув в сторону пострадавшей кровати. — Я заменю.

— Знаешь, как? — слегка удивилась я. Крепления планок скрывались под пластиковой вставкой, и под нее Итан, насколько я помнила, не заглядывал.

— Да что мне, впервой, что ли? — вздохнул он — и тут же отступил назад, к двери.

— И сколько же кроватей ты сломал таким специфическим образом? — вкрадчиво поинтересовалась я, наступая на него.

Итан уперся спиной в дверь и, не растерявшись, подхватил меня под бедра. От резкого движения я испуганно пискнула и, оценив близость потолка, рефлекторно вцепилась в Итана руками и ногами. Он даже не пошатнулся.

— Ладно-ладно, поняла, тебе впору делать татуировки по числу сломанных кроватей, — неестественно высоким голосом пробормотала я. — Пусти меня, опоздаешь!

— Вообще-то звучит не так уж плохо, — задумчиво выдохнул Итан мне в шею, но все-таки поставил меня на ноги. — Заеду к тебе завтра, как только освобожусь. Не высовывайся!

Я все-таки высунула из квартиры руку, чтобы проводить раскомандовавшегося русалочьего вдовца неприличным жестом, и собралась было захлопнуть дверь — но навстречу Итану уже поднимался взмыленный паренек с фирменной сумкой-холодильником: мой салат приехал с двухчасовым опозданием.

Вид у курьера был такой несчастный и уставший, что у меня язык не повернулся ругаться.

— Оплата картой, — со вздохом сказала я, махнув рукой обернувшемуся на мой голос Итану.

Он окинул взглядом курьера, чуть нахмурившись, но потом рассмотрел сумку-холодильник и успокоился — попрощался и быстро сбежал вниз по лестнице. Хлопнула подъездная дверь, бабушки на скамеечке изошли на дружное шушуканье: Итан, чего греха таить, приковывал женские взгляды, невзирая на возраст, социальное положение и количество внуков; а курьерский переносной терминал все мигал попыткой установки связи.

— Может, попробуете его к окну поднести? — обреченно вздохнул курьер и потер лицо свободной рукой, давя зевок. — Тут вечно связь не ловит…

Я поморщилась, но покорно оттащила терминал к ближайшему окну. Курьер мялся в коридоре. Терминал упорствовал, пока я не плюнула и не распахнула окно, высунувшись наружу чуть ли не по пояс. В добром полуметре от стены терминал все-таки смилостивился, и в глубине квартиры пискнул сообщением от банка мой телефон.

— Держите, — я вернула бунтующий терминал курьеру, и тот проворно обменял его на пакет с фирменным логотипом.

Я захлопнула дверь и с сомнением повертела в руках лоточек с салатом. После хорошего секса меня всегда тянуло на съестное, но в душ, пожалуй, хотелось сильнее. Я подхватила заодно коробку с пиццей со стола и уже пошла на кухню, к холодильнику, когда затылок вдруг заломило, и я, пошатнувшись, поймала взглядом собственное отражение в зеркале.

Образцово-показательная стрижка на глазах сбивалась в жуткие колтуны — тяжелые, уродливые, болезненно тянущие кожу головы. Волосы темнели: от корней — к кончикам, медленно и неотвратимо.

Выронив коробку, я бросилась к оставленной в прихожей сумочке, но, разумеется, опоздала.

Деревянный футлярчик из-под гребешка был пуст.

"Почему это некоторые так любят всюду искать мораль?" — подумала Алиса.

Л. Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»

Любая женщина, привыкшая носить длинные волосы, рано или поздно изучает дюжину разнообразнейших способов распутать колтун — от жесткой щетки для одежды до новой стрижки. Да что там, даже у меня в ванной стояла бутылочка с аргановым маслом на всякий пожарный! Только вот в моем конкретном случае к маслу должен прилагаться конкретный инструмент.

Мой гребешок делала Карина — из тонких сазаньих ребер и щучьего хребта, украшенного перламутром из речных ракушек. Непосвященный счел бы его жутковатой безвкусной безделицей, а навка никогда не притронулась бы к чужому гребешку.

Охотник же точно знал, что ему нужно — и что для этого следует сделать.

Свое отражение я перестала видеть очень скоро. Телефон валялся где-то на столике в комнате, и я не стала даже пытаться его найти.

Нестерпимая головная боль застила глаза. Поле зрения резко сжалось до тропинки в полметра шириной: она сбегала вниз по лестнице, вилась мимо кустов на клумбе у подъезда и выводила прямиком на широкий тротуар вдоль проспекта. Меня тянуло по ней, словно пойманную рыбу — по леске к довольному рыбаку. Только я не могла даже трепыхаться.

Вампир пересчитывает рассыпанные маковые зернышки. Леший не видит человека в тулупе наизнанку. Таласым остается там, где замуровано его тело. Берегиня не отходит от воды.