Мой обман - Ольга Тимофеева

секрета, но, одновременно, еще больше увеличил пропасть между нами.

Не было необходимости ходить к нему, потому что теперь у меня был телефон и все вопросы можно было решить в мессенджере сухой перепиской. Без смайликов и скобочек. Я пару раз попробовала пошутить и прислать что-то такое, но он не поддержал. Зато, благодаря небольшому авансу, я смогла сходить в кафе и нормально поесть.

Вопрос с квартирой так и оставался открытым. Мне надо было найти за четыре дня, куда съехать, потому что стеснять молодоженов я не хотела. А снимать квартиру — пока точно нет денег.

Я возвращаюсь с обеда и, удерживая в одной руке мороженое, второй лезу в сумочку, чтобы ответить на звонок. Мама. Разговаривать при всех — не лучшая идея, потому что вряд ли получится просто посплетничать.

— Привет, — произношу холоднее обычного, словно мороженое повлияло на это.

— Лерунь, привет. Что у вас там с папой вчера произошло? Он ничего не рассказал толком, но был злой целый вечер.

— Ничего не поменялось, мам. Я не буду жить по вашим представлениям.

— Что он хотел?

— Хотел, чтобы я вернулась и вышла замуж за нужного ему человека, чтобы папа решил свои проблемы за мой счет.

— Он иногда бывает упрям, хуже осла. Может ты пойдешь на какие-то уступки, что-то сделаешь, как он хочет, а я поговорю с ним, чтобы он не лез в твою личную жизнь.

— Не надо мам, теперь это уже не важно. Он сказал самое ужасное, что мог сказать, — лучше бы ты, мама, сделала аборт и не рожала меня. — Мама тяжело вздыхает, значит, такой разговор все же был тогда.

— Где ты живешь?

— У друзей.

— Может тебе денег дать?

— Не надо, мам. Он забрал у меня все, что дал. Сказал, что это все его. Поэтому я не пойду первой ни на какие уступки. Мне вообще кажется, что ему и дочь не нужна. — Я не хочу унижаться и рассказывать ей еще и про работу, которую он для меня подыскивал. — Я нашла подработку и мне есть на что жить. Теперь я принципиально не возьму у вас денег.

— Лер, я, — мама замолкает подбирая слова, а я молчу, потому что мне больше нечего сказать, — я бы очень хотела, чтобы вы помирились с отцом и мы снова зажили дружно, как раньше.

— Как раньше уже точно не будет, мам. Вам не понравится тот путь, по которому я решила идти дальше, поэтому проще будет вообще не общаться.

— Лерунь, я люблю тебя, ты моя дочка. Я так не хочу выбирать между вами.

— Не надо выбирать, мам, я сделаю выбор за вас. У тебя своя жизнь и она рядом с отцом, у меня своя — с другими людьми. Прощай.

Я сбрасываю вызов и выключаю телефон. Знаю, что она захочет перезвонить, а мне и так хватает сейчас причин нервничать. Не хочу добавлять еще и эту.

В пятницу на общую планерку меня не приглашали, поэтому я тихо плодила аккаунты в соцсетях для фирмы “Shilov design”. Видимо, Миша для себя выбрал стратегию, что чем меньше он меня видел, тем меньше я создавала проблем и отвлекала его от работы. Но не напомнить о себе я не могу. Он же хотел просматривать то, что я собираюсь выкладывать, поэтому придется потерпеть меня.

— Михаил Егорович у себя? — киваю на дверь, обращаясь к Веронике, которая подпиливает ногти и даже не пытается скрыться. Надо бы ему открыть глаза на ее работоспособность.

— Нет, он уехал и сказал, что до конца дня уже не вернется, — довольно произносит девушка и ухмыляется.

Поджимаю губы и, подняв подбородок, возвращаюсь в свой кабинет. Куда интересно уехал с обеда? Может, что-то случилось?

Я зависаю в супермаркете над морозильником с мороженым и решаю, какое я хочу больше. Обычный пломбир или шоколадный. Может яично-ванильный? Или лучше малиновое? Хочется чего-то необычного. Прямо в горле дерет, а чуть ниже шеи что-то пульсирует и требует удовлетворить желание. В итоге я беру килограмм шоколадного и стаканчик с ароматом дыни.

Так и хочется раскрыть упаковку и прям на кассе его откусить, но я примерно стою в очереди и жду, когда мне можно будет официально его съесть.

Только выйдя из магазина понимаю, что я теперь не на машине и все, что я выбрала из продуктов, придется нести самой. Вся жизнь перестраивается из-за беременности и новых обстоятельств. А я все никак не могу уловить эту волну и начать спокойно жить и наслаждаться своим положением. Сейчас бы прогуляться под ручкой с будущим папой, а не тянуться с пакетом из Пятерочки, а потом лежать в одиночестве и думать, где найти жилье.

Останавливаюсь на первой лавочке и, поставив пакеты, разрываю упаковку с мороженым. Да… Наконец-то. Делаю один укус и глотаю. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоить вкусовые рецепторы. Если сделаю еще хоть один укус, то меня вырвет этой дыней прямо тут. Делаю еще один глубокий вдох, чтобы унять поднимающееся где-то внутри возмущение. Упаковываю его назад и тут же выкидываю в мусорку. Да, с дыней придется расстаться. Мутить начинает даже от воспоминания об этом вкусе.

Но от этого легче не становится. Я все равно до дрожи хочу мороженого. Может мне надо просто перейти на молоко или сливки? Что там в нем такое есть, в этом мороженом… Идти до дома чуть дальше, чем до магазина, но я усилием воли выбираю дом.

Спустя пятнадцать минут я лежу с тарелкой шоколадного мороженого. От него, слава богу, не мутит. Пару дней и придется съехать отсюда. Непонятно только пока, куда. Проситься еще к кому-то — не вариант. Без пары чемоданов шмоток и кучи денег меня не поймет никто.

Есть пару колец, которые я могу сдать. Айфон, в конце концов. Если что, скажу, что свой потеряла и с Мишиным похожу. На месяц съема квартиры, думаю, хватит, а там будет зарплата. Как-то протяну. Ну живут же люди. И жилье снимают. И детей растят. Когда далек от этого, кажется, все так просто, а на самом деле — одной вырастить ребенка, да еще