Дар Павшего. Восход Черного солнца - Алексей Бобрик

Как оказалось, далее, при внешнем осмотре друг друга, обнаружилась весьма серьёзная «трагедия». Они обе, с ног до головы были измазаны в саже и застывшей чёрной смоле.

Дело принимало серьёзный оборот и требовало немедленного решения. Решение же, в сложившейся ситуации, было принято следующее:

Дождавшись наступления сумерек, сестры Никифоровы, как им казалось максимально скрытно и незаметно – «по-партизански», пробирались окольными тропками в «тылу врага», обратно к себе домой. Максимальная скрытность в данном случае, была жизненно необходимым конспиративным элементом их тактического отступления. Но, как это и зачастую бывает на войне, несмотря на всевозможные заранее просчитанные ухищрения и хитрости, они совершенно неожиданно, вдруг оказались перед большой группой дворовых мальчишек. И, ко всеобщему ужасу, в основном их одноклассников, а не просто соседей по двору.

К тому же, таким уж образом случилось, что данная ватага только, что собралась расходиться по домам, после коллективной игры в «пекаря» и вдруг, их взору предстало такое «Маски –шоу». Тесле, а именно в то самое время такая была дворовая кличка у Николая, выпал счастливый случай лицезреть эту, ставшую со временем легендарной и передававшуюся из уст в уста, картину.

Сначала, ничего не понимающий взгляд упал на одну из сестер, на голову которой попала значительная часть смолы, с дополнительно к этому, налипшей грязью и соломой, которой она пыталась оттереться. Попытка оттереться потерпела сокрушительное фиаско, и поэтому она выглядела как персонаж одного из фильмов ужасов, какие показывали в местных видеосалонах. В последствии, оттереть и отмыть это «произведение модернистского искусства», так же не удалось даже при помощи дорогих косметических процедур. Понимая дальнейшую бесперспективность этого, её родители приняли мудрое решение – подстричь её почти, что наголо. Эта процедура, вроде бы как даже пошла на пользу, так-как у неё в последствии выросли очень красивые и густые волосы. Но, при этом, за ней устойчиво закрепилась кличка Тотен Копф – как никак, все в то время кино про войну и немцев любили смотреть. Правда, в недалёком будущем эта кличка упростилась до простого – Копф.

Через секунду, почтеннейшая публика имела удовольствие лицезреть, появившуюся следом и ничего ещё не подозревавшую вторую сестру. После надолго затянувшийся немой паузы, в полнейшей тишине, она появилась в следующем виде:

А вид у неё был, хоть и не такой грандиозно-впечатляющий, как у первой. Но, тоже – достойный всеобщего внимания. Случилось так, что после «ядерной катастрофы», значительная часть сажи, вперемешку со смолой, с головы до пяток покрыла тонким слоем и Дарью, которая после этого стала больше похожей на негритёнка. Особенно это усугубилось после того, как оттираясь той же самой соломой, она только сильнее втерла в одежду и кожу налипшую грязь.

Естественным и логическим образом, она была торжественно наименована «Негритоской». Но это прозвище сохранилось за ней ненадолго. В последствии, после того, как стал активно рекламироваться одноимённый шампунь, её не долго думая, окрестили Шварцем. В общем, так и возникла их вторая «фамилия». Одна была Шварц, другая Копф, а вместе – Шварцкопфы.

Так и повадилось. А в последствии, сначала задумывавшаяся как обидная, эта кличка стала частицей имиджа для парочки Шварцкопфов. Сами Светлана и Дарья, поначалу сильно обижались, но со временем привыкли, и им данный образ даже начал нравиться. Они начали охотно отзываться на свои прозвища, и это стало их нормой жизни. Даже их друзья, зачастую их так называли. А Николай, он же Тесла, был именно старым другом…

***

Немного, для приличия подурачившись, старые друзья перешли в более цивилизованный ритм общения:

– Говоришь, сколько зим? Короткая же у тебя память оказалась. Какие зимы? Даже и одного полного года не прошло. Надеюсь, ты успел уже по нам, по-настоящему соскучиться?

– Ещё спрашиваешь, когда это по-иному бывало? В прошлый раз, я даже не успел ваши силуэты потерять из вида, а уже скучать начал. Особенно если учесть тот прискорбный факт, что вы с той гулянки по-английски удалились. То есть, даже не попрощавшись.

– Это всё из-за того, что некоторые личности очень уж похотливыми и приставучими оказываются. Говорю ему – не лезь, а то убью. А ему, что об стенку горохом. Пока не влепила смачно по уху кружкой, никакой реакции на человеческие слова не было.

– Это ты о ком, такие страшные истории рассказываешь? Я чего то, ещё до сих пор не знаю?

– Чего-то? Да этот «Чего-то» к нам всю ночь, между прочим, приставал. Ни стыда не совести у человека нет. Догадайся с трёх раз, это я про кого?

– Васёк, что ли? Он тогда вроде бы навеселе был больше всех. Своими дурацкими анекдотами, просто достал. Реально хотелось, ему рот скотчем взять, да и заклеить. А уже, когда песни стал орать…

– Да нет, Васёк он нормальный. Накушался тогда, да и завалился под палатку. К утру только проснулся, когда всё от росы стало мокрым. Это я про твоего дурацкого тёзку.

– Колян Михайлов? Вот бы никогда ничего не подумал про этого тихоню. В тихом, как говориться омуте. Он, что – к вам в палатку лез?

– Ага, вот именно, что лез. Ходить по-человечески, он уже был не в состоянии. Утащил со стола литруху вина, и всё с нами допить его предлагал. И это, ещё мягко сказано. В итоге, сам всё вылакал, и понеслась душа в рай… Я столько слов тогда новых узнала. Всё про любовь, да о том, как этой самой любовью пользоваться надо правильно.

– Да, припоминаю, что на следующее утро он был никакущим. Мне его даже жалко было. Всё рассказывал, что ухом на сучёк ночью налетел. Потому оно и синее, как баклажан, ещё неделю было.

– На сучёк говоришь напоролся? Нет, на целых двух Сучёчек нарвался этот – «дебила кусок».

После этой фразы, они все втроём долго не могли сдержать накатившийся приступ смеха.

– Так ты, на сучёк он, говоришь напоролся? – и опять начинается дружный приступ смеха, до спазмов в животе.

Так, продолжая болтать о том да сём, наша троица подошла к развилке, где им предстояло разойтись в разные стороны. Коле домой, а Шварцам в ателье, куда они собирались идти, чтобы ушить свои, ставшие вдруг большими штаны, и еще чего-то из одежды.

Николаю, если честно, не хотелось снова упускать эту компанию. И он, неожиданно для самого себя, выдал предложение о проведении совместного отдыха:

– Говорите, что вы сейчас обе в отпуске. Так может на природу рванём? Куда ни будь на речку или море. А, может быть и куда подальше, например – на Пидан? Я там, наверное, уже лет сто не был.

– Реально мыслишь. Поддерживаю идею. Мы не так уж и часто на природе бываем, а тут как раз с погодой везёт. Ни мороси ни туманов, сплошная благодать. Но, надо только с погодой ещё раз уточниться, а то вдруг дождь. – согласилась с предложением Николая Дарья, которая Шварц.

– А, что. Я не против, всё равно мы сейчас ничем важным не заняты. На днях собирались на море рвануть – в Ливадию. Да море ведь не высохнет, а даже прогреется ещё больше. В общем, мы готовы. А про погоду, я сейчас по смарту гляну, не в каменном же веке живём. Технологии работают на нас. – выдала своё резюме Светлана, та, что Копф.