Остров кошмаров. Томагавки и алмазы - Александр Бушков

Однако в защиту англичан следует сказать и доброе слово: они не всегда бывали законченными расистами, порой проявляли себя и подлинными интернационалистами. Выражалось это в том, что они при необходимости убивали не только краснокожих «дикарей», но и таких же белых христиан, как сами. Правда, христиане были немного другими, не пуританами, а потому, с точки зрения англичан, и не христиане вовсе…

Классический пример – события зимы 1703/04 года. Англичане долго, старательно и методично уничтожали индейцев племени аппалачей, взяв себе во временные союзники других краснокожих – из племен ямаси и крик. И для успешной войны против аппалачей снабжали их не только мушкетами, но и пушками – причем счет стволам шел на десятки. Помянутой зимой по остаткам аппалачей решили нанести последний удар. На их поселение обрушился английский отряд и индейцы крик. Под раздачу попала и располагавшаяся поблизости католическая миссия – и оттого, что Англия тогда воевала с Испанией в Европе, и потому, что католики были «проклятыми папистами». Оказавшийся свидетелем резни французский чиновник потом докладывал властям Новой Франции: «Аппалачи англичанами и дикими полностью уничтожены. Они взяли в плен тридцать два испанца, составлявших тамошний гарнизон, помимо коих сожгли семнадцать человек, включая трех братьев-францисканцев, убили и взяли в плен более шести или семи тысяч аппалачей и забили более шести тысяч голов скота. Все испанцы укрылись в Сан-Августине».

Что означает «сожгли»? Да то и означает, что семнадцать человек, включая трех францисканских монахов, связали по рукам и ногам, положили на землю, обложили дровами и сожгли заживо (к сожалению, француз не уточнил, были ли остальные четырнадцать белыми или краснокожими. Вероятнее всего, все же белыми – зверское отношение англичан к испанцам общеизвестно). Разумеется, сами англичане как люди цивилизованные рук подобным варварством не пачкали. Всю грязную работу проделали индейцы-крики – англичане просто стояли в сторонке и наблюдали…

Это был не первый случай борьбы с «проклятыми папистами» за единственно правильную протестантскую веру. Еще в середине семнадцатого столетия среди индейцев на подконтрольной пуританам Новой Англии территории появились католические миссионеры, пуритане их быстро схватили и в цепях отправили в Англию. Во главе угла стояла самая черная зависть: как ни старались пуританские проповедники, им не удалось обратить в протестантизм ни одного индейца. А вот к католицизму индейцы проявили определенный интерес, и некоторые даже покрестились…

В дальнейшем пуритане действовали жестче. Примерно в то время, когда добивали аппалачей и жгли живьем испанских монахов, в Мэне стал проповедовать индейцам католический миссионер Себастьян Расл. Массачусетские пуритане, едва узнав об этом, отправили в те места вооруженный отряд, Расла быстро нашли и тут же убили. По одной из версий, с него сняли скальп и торжественно привезли в Бостон.

Вот, кстати, о скальпах. Вопреки широко распространенному мнению снятие скальпов – вовсе не индейская придумка. Ну, вполне возможно, отдельные случаи у некоторых племен имели место, но массового характера не носили. Широкий размах этому дали как раз пуритане Новой Англии во время войн с индейцами – скальп служил средством строгой отчетности и своеобразной квитанцией на получение денег. В 1703 г. Законодательное собрание Новой Англии официальным образом постановило выдавать премию в сорок фунтов стерлингов за каждый индейский скальп и каждого индейского пленника. В 1720 г. выплату за каждый скальп повысили до ста фунтов. В 1744 г., когда одно из индейских племен в районе Массачусетского залива было объявлено бунтарским и его принялись истреблять, расценки были вновь повышены: за пленника мужского пола – 105 фунтов, за пленную женщину или ребенка – 55 фунтов, за скальп мужчины 12 лет и старше – 100 фунтов, за скальп женщины или ребенка – 55 фунтов. Немало белых головорезов заработали неплохие деньги. У меня нет точных данных, но подозреваю, что большинство этих «промысловиков» предпочитало не брать в плен, а убивать – с пленниками много возни, а разница в цене за пленника и скальп не так уж и велика, чтобы ради нее возиться с пленными… Ну а моральный облик человека, богобоязненного пуританина, способного хладнокровно снять скальп с ребенка, можете представить сами.

С чувством глубокого удовлетворения должен сообщить: всего через тридцать лет потомки этих головорезов (и наверняка некоторое количество их самих, доживших до этого времени) получили той же монетой. Когда началась война за независимость, пуритане Новой Англии, естественно, оказались в числе «мятежников». Королевские английские войска использовали против повстанцев очередных краснокожих «союзников», скрупулезно выплачивая денежки за каждый скальп. И краснокожие, в свою очередь, заработали немалые денежки на скальпах пуритан, лихо орудуя томагавками (кстати, и томагавки, которых индейцы раньше не знали, в Америку массовыми партиями в свое время начали завозить англичане).

Вернемся в Канаду. Для англичан она смотрелась лакомым кусочком по двум причинам: во-первых, источник ценных мехов (в первую очередь бобровых шкур), во-вторых – богатейшие тресковые промыслы возле острова Ньюфаундленд, которые французы охраняли как могли. Кроме того, английских купцов крайне интересовали угольные месторождения Новой Франции и мачтовый лес.

Для начала «потренировались» на испанцах. В 1703–1704 гг. отряд губернатора колонии Южная Каролина Мура, предшественника Бэкона, огнем и мечом прошел по землям тех самых многострадальных аппалачей. Белых там было всего около пятидесяти, а вот индейцев крик – примерно полторы тысячи.

Отряд методично уничтожал как поселения дружественных испанцам индейцев, так и католические миссии. Так и не подсчитано в точности, сколько людей было убито и замучено, известно одно: немало. Даже английские историки (и американские) признают, что рейд Мура «добавил одну из самых черных страниц в историю колониальных войн». Убивали и зверствовали в основном индейцы, которых, как я только что говорил, в отряде было большинство, – но Мур не делал ни малейших попыток им помешать. Глава миссии Айюбале монах-францисканец Анхель де Миранда попытался было сначала организовать оборону, но, видя, что нападающих гораздо больше, согласился капитулировать, если Мур сохранит жизнь обитателям миссии. Мур хладнокровно ответил, что не в состоянии сдержать своих индейцев – дикари-с, абсолютно неуправляемые (что истине нисколько не соответствовало, крики Мура слушали очень даже почтительно). После чего преспокойно отошел в сторонку, мигнул краснокожим, и они вырезали всех до одного обитателей миссии, белых и индейцев.

Во время этого похода крики захватили много пленных – 325 взрослых мужчин и, как пишут, «множество» женщин и детей. Вот только подавляющее большинство «добычи» досталось не индейцам, а попало на невольничий рынок в Чарльстоне…

Чуть позже, в 1709–1713 годах, англичане сделали первую попытку откромсать кусок Канады. Начались самые натуральные военные действия меж ними и французами – с участием набранных в английских колониях войск. Нельзя сказать, что англичане достигли больших успехов. Эту войнушку можно скорее назвать серией «боев местного значения». Военные силы обеих сторон были невелики: и английские, и французские войска были заняты войной в Европе. К тому же набранные в колониях части особого энтузиазма не выказали, явно не считая эту войну своей. Произошел всплеск того, что английский историк Дж. С. Грэхем впоследствии назвал «колониальным национализмом». Солдаты из колонистов воспринимали английских военных как чужаков, поведение англичан вызывало недоумение и насмешки. Колонисты, привыкшие к вольной американской жизни, неохотно подчинялись приказам надменных британских офицеров, пытавшихся муштровать «местных» так, как привыкли это делать со своими солдатами. Немало колонистов попросту дезертировало. Некоторые (далеко не все) американские историки считают даже, что именно эти трения меж колонистами и «английскими» англичанами стали первой искоркой, из которой впоследствии разгорелись конфликты меж Лондоном и колониями, закончившиеся войной за независимость. Вряд ли они правы: трений хватало и на протяжении XVII в. – вплоть до попытки одной из колоний объявить себя вольной республикой, о чем я уже писал…