Мурный лохмач - Маргарита Преображенская

время беседовал со своим первым советником. Отпустив слуг, он остался с Люрорм де Куку один на один, как в те стародавние времена, когда они были друзьями. Некроманты сидели у окна, созерцая, как чёрное солнце мёртвых, распускает багровые лучи, обозначая новый день их существования.

– Вина? – Ле Гран Фушюз ленивым царственным жестом указал на стоящие на столике бокалы, полные вина цвета мёртвых лучей.

– Благодарю вас, Ваша Смертоносность, – отозвался Люрор де Куку, поднимая один из них и сделав небольшой глоток.

– Мы одни, и ты можешь не утруждать себя титулами, друг мой, – заметил Ле Гран Фушюз. – Расскажи мне зачем ты отдал приказ об уплотнении заключённых? Это спровоцировало беспорядки и побег!

– Вот как раз для этого, Ваша Смертоносность, – сказал Люрор, подчеркнуто продолжая обращаться к своему собеседнику в безликой официально вежливой форме. – Это нужно, чтобы выследить мятежников.

– Твоё коварство не знает границ! – усмехнулся Ле Гран Фушюз, несколько уязвлённый сухостью обращения к нему. – Хорошо, что ты на моей стороне!

Он поднялся с места и подошёл к первому советнику, оказавшись у него за спиной.

– Ты ведь на моей стороне? – спросил Ле Гран Фушюз, положив руку на плечо Люрора так, что кисть слегка обхватывала шею советника.

– Конечно! – холодно ответил месье Куку сдавленным голосом, с бледной улыбкой взглянув на своего собеседника снизу вверх.

– Это мудрый и единственный выбор, Люрор, поверь мне! – назидательно сказал Ле Гран Фушюз. – Власть, данная нам Противоположностью Жизни, должна быть сконцентрирована в одних руках, иначе она опасна и преступна. Если бы я на правах сильнейшего не взял на себя это бремя контроля, могло бы случиться много бед!

– Вас что-то беспокоит? – спросил первый советник. – Разве я чем-то вызвал ваш гнев?

– Ты нет, – задумчиво глядя ему в глаза сказал Ле Гран Фушюз, а потом ядовито добавил. – А вот наша с тобой обожаемая Кодина... Ты знаешь, говорят, она завела себе кота!

– Разве в этом есть что-то предосудительное, Ваша Смертоносность? – спокойно спросил Люрор. – Я тоже завёл себе крокодила. Ну и что?

– Надеюсь, не с той же целью, что мадмуазель де Нозиф? – насмешливо поинтересовался Ле Гран Фушюз.

– Разумеется, нет, – в тон ему ответил месье Куку.

– Похвально! – констатировал Хозяин Потустороннего Парижа.

В этот момент в окно очень настойчиво постучали.

– Взгляни, что там? – царственно распорядился Ле Гран Фушюз, и Люрор пошёл открывать окно и впустил чёрную курицу, державшую в клюве послание.

– Курьер, – объявил он. – Вам депеша, Ваша Смертоносность!

– Прочти! – позволил Ле Гран Фушюз, приготовившись слушать.

– Это отчёт Клодины, – доложил Люрор, быстро просмотрев послание.

В нём Глава Пыточного Следствия информировала о Хозяина Потусторонненго Парижа том, что единственный бежавший из камер Дворца Правосудия, именуемый Принц Без Коня, объявлен в розыск. Кроме того Клодина сообщала, что подписала приказ о помиловании некоторых заключённых в целях организации слежки за ними, для выявления мест тайного сбора мятежников, к которым те могут обратиться. Список помилованных прилагался.

– Терпеть не могу котов! – проворчал Ле Гран Фушюз, услышав об этом. – Они дурно влияют на женщин. Стоило завестись одному, как сразу целый список помилований!

Хозяин Потустороннего Парижа поднялся с кресла и взял копьё, стоявшее у стены. Оно было аналогом трости некроманта, но обладало гораздо большей мощностью. Ле Гран Фушюз ударил копьём об пол, вызывая кромешников. Они мгновенно возникли рядом со своим господином, вытянувшись во фрунт и ожидая указаний.

– Следите за домом мадмуазель де Нозиф! – отдал им приказ Ле Гран Фушюз. – Того, кто выйдет из дома, а так же вылетит, выпрыгнет, выползет и так далее, арестовать и немедленно доставить ко мне.

– Будет исполнено! – выкрикнули кромешники и с энтузиазмом бросились исполнять приказание.

– А ты займись поисками беглого заключённого, друг мой! – обратился Ле Гран Фушюз к Люрору де Куку. – Если это, и правда, принц, могут возникнуть проблемы с августейшим сообществом. Монархи – народ крайне склочный и высоко стоящий в иерархии потустороннего мира, они помогают мне усмирять чернь. Враги среди королей мне не нужны, поэтому сделай всё аккуратно, без лишней огласки, любыми способами уладь все спорные вопросы. Беглеца надо изловить и тоже доставить ко мне.

– Да, Ваша Смертоносность! – сказал Люрор и с поклоном удалился.

Когда первый советник вышел из Лувра, Ле Гран Фушюз призвал своего старшего старьёвщика.

– Следи за ним! – сказал он, указывая в окно на Люрора де Куку, подходившего к своему чёрному экипажу.

– А ты – за ним! – добавил Ле Гран Фушюз, обращаясь к среднему старьёвщику, когда старший удалился.

– А ты – за ними! – приказал он младшему, имея в виду двух предыдущих старьёвщиков.

Оставшись в одиночестве, Ле Гран Фушюз скрестил руки на груди и улыбнулся под закрытым забралом.

– Наконец-то, за мной следить некому, – сказал он и отправился в свою тайную комнату.

Скрытая за стеной, отодвигающейся по нажатию рычага, замаскированного под украшение канделябра, она представляла собой крохотное помещение без окон, где среди вечно горящих свеч и унылых сухоцветов стояла одинокая мраморная статуя. При беглом взгляде она казалась очаровательной живой девушкой, настолько мастерски была исполнена эта скульптура. Одухотворённое нежное лицо дышало свежестью, а на щеках проступал лёгкий румянец, карие глаза, выполненные из коричневых топазов, тоскливо смотрели вдаль, а тёмные волосы действительно были настоящими, принадлежащими когда-то той, кого увековечили в мраморе. Эта девушка словно застыла в ожидании своего возлюбленного, протягивая изящные руки вперёд, в поисках объятий. Ле Гран Фушюз подошёл к ней и, опустившись на одно колено, тихо сказал, приподняв забрало:

– Прости меня, я безумно виноват, Катрин! Я думал, что смогу сделать так, чтобы ты жила вечно, но не смог тебя оживить! Я отнял силы у многих некромантов, но это было бесполезно: даже если бы я убил их всех, Созидание утрачено, мы можем только разрушать!

Статуя продолжала трогательно улыбаться и протягивать руки, словно не видела чёрного рыцаря, преклонившего колени перед ней, или не узнавала