Завещание рождественской утки - Дарья Донцова

Я захлопала в ладоши.

– Отлично! Серийный убийца останется на свободе, и через год, пятнадцатого декабря, вы найдете еще один труп. Куприн и Пиратино вытащат из архива папки, сдуют с них пыль… Знаю, как некоторые следователи говорят: «Маловато у нас материала, чтобы поймать преступника, нужен еще один труп, может, тогда обнаружим неопровержимые улики». И вы получите новое убийство непременно. Валера, а если это окажется твоя близкая знакомая? Родственница? Инна? Тебе плевать на всех – на Крюкову, Щапову, Филиппову и на ту неизвестную, которой предстоит умереть через год? Представляешь, она где-то ходит, учится, работает, собирается замуж или родить ребенка, планирует свою жизнь, мечтает и не знает, что ей осталось быть на этом свете всего триста шестьдесят пять дней. А все потому, что следователь Пиратино, отказавшись искать маньяка, подписал несчастной смертный приговор.

– Заткнитесь! – заорал Валера. – Олегу мозг ешьте, он начальник, я лишь винтик в системе! У Куприна больше возможностей, к нему прислушиваются, а он не стал возражать тем, кто велел Хроновым заниматься. Я тут ни при чем!

– Ладно, Валера, – произнесла я, – мы с Тонечкой твоих генералов не боимся, сами разберемся. Про фото и диск никому не расскажем. Ты, конечно, мерзавец, но жаль Инну и ее будущего ребенка. Единственная просьба: найди нам Аду Борисовну Хотенко. И, пожалуйста, узнай, почему Вера попала в детдом, кто ее родители, где они.

– Это уже два задания, – фыркнул следователь.

Тонечка поднялась.

– Пошли, Вилка, у нас есть другие возможности добыть информацию.

– Я все сделаю, – быстро пообещал Пиратино. – А вы навсегда оставите меня в покое, о’кей? Вообще-то, девушки, лучше вам не играть в великих детективов, это может плохо закончиться.

Антонина, никак не реагируя на его последнее замечание, пошла к двери. Я встала, сделала шаг, почувствовала резкую боль в пояснице и невольно вскрикнула.

Подруга обернулась.

– Что случилось?

– Такое ощущение, будто мне в спину в районе талии воткнули острый нож, – пожаловалась я, пытаясь выпрямиться.

– На сквозняке посидела, вот и прострелило, – поставил диагноз Пиратино. – Радикулит голову поднял или старческий артрит на барабане играет.

Последние слова возмутили меня до глубины души.

– Мне до старости еще лет пятьдесят жить! Просто я неудачно повернулась.

– И до сих пор назад не развернешься, стоишь в позе буквы «зю», – развеселился Индюкович.

Я прикусила губу и, стараясь держаться прямо, покинула спальню Веры.

– Как поступим? – деловито осведомилась Тоня, когда мы выехали на шоссе.

– Если Валерий не обманет и добудет адрес Хотенко, поеду к ней. А ты, используя служебное положение, попытайся разузнать побольше о Щаповой и Крюковой. Для начала обязательно вызови на разговор Михаила, – велела я. – Но главное сейчас – найти воспитательницу. Да, в первый раз, узнав от Александра Невзорова про симпатичного полицейского, который ушел от жены, Вера Филиппова живенько придумала повод для знакомства с ним. Но во второй раз она бы не стала использовать ту же приманку. Она обладала буйной фантазией, изобрела бы нечто новенькое. Нет, судьба зло с ней пошутила, и ложь, сказанная ранее, материализовалась – в дом Веры действительно проник чужой. Думаю, она и правда испугалась до предела. Она попросила помощи у Пиратино и проболталась про Аду Борисовну и какого-то умершего мальчика. Но потом быстро опомнилась и дала задний ход. На мой взгляд, история про сделанный в пятнадцать лет аборт – спешная и не совсем удачная выдумка, таким образом Вера пыталась отвлечь внимание Валерия от своих прежних слов. Она случайно выболтала какую-то тайну и окончательно потеряла голову. Может, тот ребенок как-то связан с убийством Филипповой?

– Сотрудница издательства, журналистка и артистка сделали что-то плохое? – предположила Тоня.

– Вероятно, – вздохнула я. – Кстати, эти трое могли быть знакомы. И, обрати внимание, Вера умоляет Пиратино приехать к ней в коттедж четырнадцатого декабря вечером, в девять часов, то есть к моменту ее возвращения с работы. Ей очень нужно, чтобы Валерий был рядом, она даже обещает отдать ему компромат, зная, что следователь должен клюнуть на эту удочку. Но он обязан быть на дне рождения тещи. И тогда Вера на то же время зазывает к себе меня. Я отказываюсь, говорю о занятиях скалолазанием. Однако пиарщица неожиданно настаивает и в конце концов буквально вынуждает меня согласиться. То есть Вере требовался вовсе не Пиратино, она хотела, чтобы четырнадцатого вечером хоть кто-то находился у нее дома и непременно остался ночевать. Я приехала вовремя и все же опоздала на пару минут – Филиппову успели похитить. Почему и кого боялась Вера?

* * *

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я взглянула на часы, села и схватила трубку. Ничего себе! Одиннадцать тридцать! Никогда не сплю до обеда, что со мной случилось?

– Здравствуйте, Виола! Беспокоит Иван Николаевич. Я вам не помешал? Не разбудил? – сказал приятный баритон.

– Нет-нет, – заверила я, ощущая нарастающую боль в спине, – я давно проснулась.

– Вас не затруднит открыть дверь? – попросил Зарецкий. – Не бросайте трубку, я подожду.

Решив, что на лестничной клетке находится очередной букет ужасающих размеров, я в короткой полупрозрачной ночной сорочке распахнула дверь и – взвизгнула. На секунду мне показалось, что в воздухе парит пластрон мужской рубашки с розовым галстуком. Потом стало понятно, что на лестничной клетке опять перегорела лампочка, а я в полумраке вижу огромного, двухметрового негра, одетого в черный костюм и уже упомянутую белоснежную рубашку.

– Виола! Виола! – надрывалась в моей руке трубка. – Не пугайтесь, это ваш шофер!

Я захлопнула дверь, перевела дух и осведомилась:

– Кто?

– Ваш водитель, – пояснил олигарх-фанат. – Отвечает выдвинутым вами требованиям. Жорж немой от рождения, приехал из крохотной страны на окраине африканского континента. Работал шофером у посла своего государства в России, настоящий профессионал, просто ас баранки, обучен приемам рукопашного боя, владеет оружием, не пользуется одеколоном, не курит, не пьет.

Не зная, что ответить на все это, я, не найдя лучшего, выдавила из себя:

– Простите, Иван Николаевич, у меня на второй линии Ребров, наверное, в издательстве произошло нечто из ряда вон, обычно до обеда Гарик авторов не беспокоит.

Зарецкий не обиделся:

– Понимаю. Работа превыше всего. Соединюсь с вами через десять минут.

Я потрясла головой. Так, у меня совсем мало времени, надо пойти в ванную, умыться ледяной водой и быстро придумать, как отказаться от водителя. Но какую причину выдвинуть? Что мне не нравится в Жорже? Фанат нашел человека, к которому невозможно придраться: шофер не болтает, не пахнет парфюмом, не имеет вредных привычек…