Завещание рождественской утки - Дарья Донцова

Принято считать, что при коммунистах люди жили счастливо, сахар был слаще, вода чище, народ добрее, детей любили все, а в интернаты малыши попадали исключительно из-за смерти родителей. Но, увы, это далеко не так. Да, существовали прекрасные детдома, где работали настоящие педагоги, но были и ужасные места, вроде того, откуда пытался удрать Семен Казаков. Когда Александр Ильич, чтобы разобраться, почему подросток решился на суицид, заявился в учреждение, он был шокирован открывшейся ему картиной. В заведении работали воры, закрывавшие глаза на дедовщину, да и сами воспитатели били малышей. В особенности доставалось деткам с физическими недостатками. У Сени Казакова, прыгнувшего под машину Матросова, на одной руке было шесть пальцев, и паренька практически затравили.

Александр Ильич был депутатом Верховного Совета, Героем социалистического труда, директором крупнейшего предприятия, одним словом, прямо-таки всемогущим человеком. Но кроме этого он являлся отцом троих детей, поэтому испытал острое желание немедленно расстрелять всех сотрудников детдома во дворе.

Приехав домой, Матросов рассказал об увиденном жене Наташе и предложил:

– Давай усыновим Сеню. Парнишка уже достаточно в своей короткой жизни настрадался. Где трое живут, там и четвертый поместится.

– Хорошая идея, – одобрила Наташа. А потом добавила: – Представляешь, сколько таких деток в стране? Они не виноваты, что родились на свет с недостатком, а их бьют, морят голодом, объявляют умственно отсталыми и отправляют в юном возрасте в дома престарелых. Как им-то помочь?

Александр Ильич задействовал все свои немалые связи и организовал при заводе экспериментальный детдом. Не спрашивайте, как он справился с задачей. Ходили сплетни, будто Матросов, знавший о мягком характере Брежнева и о его любви к своим детям, записался на прием к Генеральному секретарю ЦК КПСС и вышел из его кабинета, держа в руках бумаги, разрешающие создание особого интерната. Туда стали привозить детей, от которых «добрые» родители отказались, испугавшись их внешнего вида. Сейчас «Тяжмашстанокстрой» принадлежит акционерам, но они не жалеют денег на детей…

Лидия Максимовна горестно вздохнула.

– Вы не поверите, как подчас жестоки бывают люди. Ведь они бросают своих малышей, больше всех нуждающихся в любви и ласке! Недавно к нам привезли очаровательную, умненькую трехлетнюю девочку с большим родимым пятном на лице. Знаете, почему родители отказались от нее? «Соседи пальцем на дочку показывали и шептались», – объяснили они. Хорошая аргументация, да? Но не будем о плохом, поговорим о хорошем. Наши выпускники прекрасно устраиваются в жизни. Никто не пропал, не спился, не употребляет наркотики. Вот, полюбуйтесь!

Лидия Максимовна встала, взяла с подоконника несколько огромных альбомов и положила передо мной.

– Я горжусь своими детьми. У всех были тяжелые психологические проблемы. Вот, например, Олег Бельский. Родная бабка его в сарае на цепь посадила. Знаете почему? Гляньте на фото.

– Теряюсь в догадках. Милый мальчик, внешне он как все, – удивилась я.

– У Олега нет волос на голове, – подсказала Лидия.

– Я думала, его так коротко постригли, – протянула я. – Малыш болел?

– Вовсе нет. Это какой-то генетический сбой. Мы не можем принять ребенка, нуждающегося в особом лечении, – пояснила Лидия Максимовна, – поскольку не являемся медицинским учреждением. И кроме того, не имеем права оказывать помощь деткам с психическими проблемами. Было несколько случаев, когда нам со слезами на глазах приходилось отправлять воспитанников под присмотр медиков или психиатров. Слава богу, таких моментов выпадало мало, но они сильно ранили душу сотрудников. Я помню всех, с кем мы простились. Лена Маркина. Думали, у нее гиперпигментация, но оказалось, что тяжелая болезнь. Владик Рубцов. С ним вообще страшная история. Было у нас и несколько человек, с которыми потом, уже во взрослой жизни, случилась беда. Например, Света Крюкова. Она погибла два года назад.

– Светлана Крюкова? – переспросила я.

Лидия Максимовна открыла альбом.

– Вот, смотрите, снимок сделан давно, когда девочка к нам только поступила.

Я вздрогнула.

– Господи, что у нее с лицом?

Лидия Максимовна подперла подбородок кулаком.

– Иногда я начинаю сомневаться в божьей доброте. Света Крюкова жила в Калужской области, совсем недалеко от Москвы. На беду, девочка родилась с разными глазами, один серый, другой зеленый. Мать Крюковой не имела мужа, зато у девочки был любящий дедушка, и вроде все складывалось хорошо. До того дня, как малышке исполнилось пять. Дальше начиналось какое-то мракобесие…

Около деревни, в которой с рождения жила Света, работал большой рынок, где жители продавали картошку, огурцы, творог, мясо. Светочка стояла за прилавком рядом с мамой, когда к ней подошла старуха, схватила ее за руку и громко сказала:

– Я тебя нашла. Глаза разные… Забери мою силу.

Старшая Крюкова налетела на бабку, начала кричать: «Помогите!» Но никто из соседок даже не шелохнулся, все оцепенели.

На следующий день по деревне пополз слух: ведьма, живущая в соседнем селе, собралась помирать, но ведь всем известно, что колдунья не может уйти на тот свет, пока не подыщет себе преемницу. Местные жительницы, узнав, что старуха рыщет по селу, попрятали маленьких девочек. И тогда ведьма пришла на рынок, где ей, на свою беду, попалась пятилетняя Света. Ясно, почему старую каргу привлекла малышка – у той были глаза разного цвета, а это первый признак будущей колдуньи.

Через неделю от малышки стали шарахаться и взрослые и дети. Едва мать с дочкой входили в местный магазин, покупатели разбегались. И в конце концов заведующая лавкой сказала Крюковой:

– Не води сюда свое отродье…

– Ушам своим не верю, – перебила я Лидию Максимовну. – Неужели подобное возможно в наше время?

– История происходила в Калужской области, – вздохнула собеседница, – и не в Средние века, не в годы засилья инквизиции, а в последней трети двадцатого века, совсем недалеко от Москвы.

– С ума сойти! – вырвалось у меня.

– Закончилось все плохо, – мрачно продолжала заведующая. И я вновь превратилась в слух…

Когда Свете исполнилось семь, она пошла в школу, и в классе началась эпидемия менингита. Местные врачи не сразу поняли, с какой болезнью имеют дело, и не приняли нужных мер. Несколько детей скончались, многие оказались в больнице в тяжелом состоянии. Из первоклашек не заболела только Света Крюкова и сидевший вместе с ней на последней парте мальчик. Наверное, у этих детей была очень крепкая иммунная система, но родители тех, кто лежал в больнице, решили иначе. Ночью они пришли в деревню, где жила девочка, и подожгли ее дом. В огне погибла мать ребенка, а дед успел выскочить и вытащить обгоревшую внучку. Светлана осталась жива, долго лечилась, однако ее лицо обезобразили уродливые шрамы. Через некоторое время ее дедушка приехал в Москву в интернат, о котором прослышал, и начал слезно умолять пригреть девочку.