Мерцание экрана - Терри Пратчетт

«Блестки на соломе! Аминь! Желаем наилучшего, мама и папа!»

Я смотрю на падающий снег, на то, как подозрительно он блестит… Мне кажется, я слышу скрип. Да поможет нам Бог, всем до единого!

Проект «Драббл», под редакцией Роба Мидса и Дэвида Б. Уэйка, издательство Beccon Publications, 1988 г.

Этот рассказ появился в 1988 году в первой из трех книг проекта «Драббл», издававшихся бирмингемским фанатским сообществом с целью сбора денег на благотворительность, да и просто ради веселья.

Драббл – это некогда популярный научно-фантастический жанр, подразумевающий написание очень-очень коротеньких рассказов – на сто слов, не больше и не меньше. В таких произведениях каждое слово имеет значение. Как ни странно, но мне это очень понравилось, и я даже сноску умудрился вписать в рамках поставленных условий.

Природа магии такова: ни один маг, как бы он ни старался, не сможет достичь результата, превосходящего его собственные физические возможности[26].

Будучи отвергнутым, он совершил Обряд Тумесценции[27] и вызвал демона из глубин Ада, чтобы преподать этой нехорошей ведьме такой урок, который она запомнит на всю жизнь.

На следующий день зазвонил телефон.

– Неплохая попытка, – сказала она. – Он сидит сейчас у изголовья моей кровати.

Дыхание его участилось:

– Ну и как?

– Ничего не буду говорить. Суди сам, – ответила она.

Он расслышал голос демона, потерянный и жалкий:

– …Мне так неудобно… обычно не бывает проблем… Боже, такого со мной никогда еще не случалось…

Журнал G. M. The Independent Fantasy Roleplaying Magazine, октябрь 1988 г.

После первого издания я неоднократно возвращался к этому рассказу, пытаясь его улучшить. Раз или два я хотел расширить его до романа, но потом передумывал. И все же я всегда питал слабость к этой истории.

Доггер открыл дверь как был, в домашнем халате. На пороге стояло нечто невероятное.

«Всегда найдется разумное объяснение, – подумал Доггер. – Наверняка я сошел с ума».

В семь утра такое предположение показалось ему вполне удовлетворительным. Он закрыл дверь и зашаркал по коридору. За окном кухни грохотала Северная линия Лондонского метрополитена. Пассажирские вагоны были полны людей, которые явно не являлись сумасшедшими, несмотря на их внешний вид.

Существует блаженный период бытия, который йен-буддисты[28] называют словом «плинки». Он совершенно недвусмысленно определяется как промежуток между пробуждением и ударом по затылку от тех проблем, которые не давали вам уснуть накануне вечером. Плинки заканчивается в тот момент, когда вам перестает казаться, что наступило утро нового прекрасного дня и теперь все станет по-другому. Конечно же, не станет.

Доггер вспомнил о ссоре с Никки. Вернее, не совсем о ссоре. Скорее о сердитом молчании с ее стороны и своем все более и более раздраженном бормотании. Он даже не совсем понял, с чего все началось, но помнил, как говорил что-то о некоторых ее друзьях, которые выглядели так, будто они сами стригут хлеб и пекут коз, а потом его претензии переросли в нечто вроде: «Если уж на то пошло, мне действительно кажется, что зеленые 2CV[29] должны прямо с завода выезжать с антиядерными наклейками на заднем стекле». Если бы в тот момент он находился в состоянии, которого достигал после пинты белого вина, то, скорее всего, не удержался бы и высказал заодно все, что думает о женщинах в рабочих комбинезонах. В подобных спорах любая попытка пошутить всегда еще больше раскрывает пропасть, разверстую под ногами. А потом она нарушила… нет, скорее разрушила свое молчание целым потоком замечаний об Эрдане, олицетворении тайных желаний прыщавых подростков, обозвала его «мачо» и «недоделанным Рэмбо». В тот момент Доггер поймал себя на мысли, что отстаивает перед ней персонажа, которого в минуты холодной трезвости и сам ненавидел всей душой.

А потом он вернулся домой и написал последнюю главу романа «Эрдан и Змей Обода», на последней странице которой – вероятно, от досады, алкоголя и чувства бунта – убил своего героя снежной лавиной. Вряд ли поклонники ему это простят, однако он все же почувствовал облегчение, избавившись от того, что тяготило его долгие годы. И, кстати, сделало довольно обеспеченным человеком. Это все из-за компьютеров, потому что половина фанатов, которых он встречал теперь, работали на компьютерах. И, конечно, прилично зарабатывать он стал только благодаря их компьютерам. Конечно, фанаты научной фантастики иногда ругают «заостренные уши» и всякое такое, но книги они покупают стабильно и читают их запоем.

Теперь ему придется сочинить что-то иное – написать настоящую научную фантастику, например. И для начала надо изучить вопрос о черных дырах и квантах…

Пока он зевал по дороге на кухню, его мучил еще один вопрос.

С какой стати Эрдан-варвар топчется у порога его дома?

Это уже не смешно.

Дверной молоток застучал так сильно, что от штукатурки вокруг двери начали отваливаться куски. Довольно необычный эффект для галлюцинации. Доггер снова открыл дверь.

Эрдан терпеливо стоял возле молока. Самого обычного молока – белого и в бутылках. Эрдан, одетый в крошечную кольчужную набедренную повязку, ростом был около семи футов[30]. Торс его бугрился подобно мешку, набитому футбольными мячами. В руке Эрдан, как совершенно точно знал Доггер, держал Сканг, меч Ледяных богов.

Этот меч Доггер лично описывал тысячу раз, и ему совсем не хотелось описывать его снова.

Эрдан первым нарушил молчание:

– Я пришел, – прорычал он, – чтобы встретиться со своим Создателем.

– Прошу прощения?

– Я пришел, – повторил герой-варвар, – чтобы получить свою Последнюю Награду.

Он выжидающе заглянул внутрь дома Доггера, дернув мышцами туловища.

– Вы фанат, верно? – предположил Доггер. – Отличный, кстати, костюм…

– Что такое «фанат»? – перебил Эрдан.